Все равно, Синица не прав!
Шайна взяла Кину за руку, подвела к костру и попросила Синицу подойти. Тот противился, но все же, переступив гордыню, приблизился.
Дай руку, просила она. Синица закатил глаза, сделал ненавистный выдох и протянул руку. Шайна взяла ее и приложила ладонью к ладони Кины. На глазах у всех она возвысила обе руки над огнем. Пики пламени едва касались кожи.
Пусть ваша злоба и неприязнь испарится вместе с болью, которую каждый из вас заслужил.
Я этого не заслужил! вскрикнул Кина.
Успокойся! прошипела Шайна и окунула руки в костер.
Синица и Кина взвизгнули, отпрянули и больше не смотрели друг на друга. Их интересовали сами руки, которые ничуть не пострадали. Разве что волоски на них обгорели.
Теперь мир? спросила Шайна.
Да, испуганно отстрочил Синица.
Мир? повторила она, взглянув на брата.
Некоторое время он отнекивался, но все же сломался под твердым взором сестры и согласился.
Вскоре крайние костры опустели, и лагерь поглотила тьма. Стоянка находилась под пристальным вниманием седовласого сторожа по имени Холодный Клен.
Кина и Шайна дождались, когда соплеменники разошлись по своим жилищам, после чего кинулись к реке Сумаэ. Вождь Млечный Путь, Знавший Духов прозвал ее так, потому что она, несмотря на бурное течение, достаточно тихая. Сумаэ тишина. Водная лента, блестящая под звездным сводом, тянулась далеко в обе стороны. Кина и Шайна спустились по пологому берегу и уселись у речной кромки. Никем не узнанная заводь шелестела, искрилась игривыми всплесками.
На этой стоянке каждый вечер особенный, в голосе Шайны проскальзывала нотка восхищения. Здесь небо всегда разное, ты не замечал?
Не знаю, говорил Кина. Из-за этой охоты я перестал следить за звездами. Голова всегда забита другим.
Шайна развязала на пояснице веревочку, на которой висел небольшой льняной мешочек. Раскрыв его, она засунула в него руку и через мгновение вынула. На ладони сидел скорпион, желтоватый хвост которого был едва согнут. Под осторожным взором Кины животное застыло подобно камню. Шайна опустила руку к земле, подарив скорпиону свободу. Он спустился по тонким девичьим пальцам на почву, осмотрелся, а после скрылся за пучком невысокой травы.
Тебе не страшно держать его при себе? спросил Кина, скривив лицо, точно при виде чего-то неприятного. Они ядовиты!
Песчинка меня не тронет, ответила, наблюдая за скорпионом, бегающим у ее руки. Иначе сделала бы это в ту же ночь, когда пришла ко мне.
Тебе ее не жаль? Отпустила бы в поле, пусть радуется свободе!
Отпускала, вздохнула и добавила: Она снова возвращается ко мне! скорпион заполз по ее пальцам на ладонь. Шайна аккуратно подвела его к мешочку, и животное скрылось в укромном льняном убежище. А тебе страшно? вдруг спросила.
Страшно? немая пауза нависла над головами. Мне кажется, что наше племя разобщается. Все стали какими-то не знаю, как это назвать
Странными?
Наверное. Старшие смотрят на нас голодными волками, разговаривают сквозь зубы. Может, раньше все было так же, но когда мне сообщили, что я еду на охоту, то сразу начал это замечать. Или я себя накручиваю
Ты знаешь, тихо сказала Шайна и пригнулась к Кине, несколько дней назад я подслушала разговор вождя со Скромным Лисом.
Ты с ума сошла? Если Млечный Путь узнает о том, что ты подслушиваешь, то выпорет тебя у столба!
Успокойся! Ничего он не узнает если ты, конечно, не разболтаешь!
Кина вскочил, поднялся на поле и пробежался взглядом. В серости лунного света разглядеть что-либо было сложно. Вдали кроме шипастого лагеря ничего. Кина убедился, что их разговор никто не подслушивает, и вернулся к сестре.
Что ты узнала? шепотом спросил он.
Они разговаривали о каких-то ситсах. Ты знаешь, кто это?
Однажды слышал. Отец рассказывал про них. Это племя, которое не достойно быть в нашем стане.
Почему?
Отец называл их зверьми! Кина снова оглянулся и вернул внимание к Шайне. Так что там?
Еще они говорили о племени амуэнна. А о них ты что-то знаешь?
Этого племени больше нет, ответил Кина. Всех индейцев перебили люди с большой земли. Я это случайно узнал, когда мама с папой перешептывались в его типи. Что Млечный Путь еще говорил?
Было плохо слышно. Не полезу же я к нему в дом!
Поэтому мне и кажется, что племя разобщается. Какие-то тайны, скрытность. Хотя мы с тобой тоже этому способствуем.