Не жизнь, а боль! Распихивая шмотье, я старался потянуть ничтожное время свободы. Но протокол мутации сработал. И хищник материализовался на подъездной дороге, вспоров, как метеором, жёсткие глыбы снега, оставленные гренадером. Всё ещё храня тепло, одежда отдавала пар. А тело уже схватилось бездыханным камнем. Я замер.
Спящая под снегом, пустынная аллея. Редкие машины на вечерней трассе. Разгорающиеся фонари. Растущие фиолетовые тени от высоченных, словно мачты, тополей. И нимфа: «Моё наваждение. Во плоти». Мозг хищника фиксировал детали: мягкую по-кошачьи поступь, полуулыбку и завораживающий аромат её аромат, который превращает меня в монстра. «Полная. Безоговорочная. Капитуляция», под ложечкой засосало. Я опомнился и мрачно констатировал:
Три месяца скитаний. И снова я зависимый.
Тут же ржавый скрежет атаковал воспалённое сознание:
Смирись. Ты вампир. Это доказательство твоей сущности. Возьми её
В немом бешенстве я двинул по дереву. Яблоня затрещала и осыпалась снегом за шиворот. Хищник был обнаружен. Не дамой. Её телохранителем, готовым к атаке. Перед закрытыми коваными воротами вырос огромный цербер арлекин.
Среднестатистический индивидуум определил бы присутствие этого чудовища только при непосредственном контакте. На фоне снега чёрные рваные пятна на белом плюше шерсти в тёмное время суток делали маскировку немецкой догини безукоризненной. Высотой только в холке метр, весом с центнер, на сильных высоких лапах с мощным гибким корпусом, собака хорошо справлялась со своими обязанностями. Поэтому таинственная дива оставалась безмятежной, подобно небесному светилу, совершающему свой, равнодушный ко всему, бег.
Собака напряглась. Послышалось предупреждающее рычание. Но почуяв хищника, она тут же встала на дыбы, шерсть на холке потемнела, из могучих мехов раздались хриплые громоподобные раскаты
Ли? чувственное южное контральто8 поколебало вечерний воздух. И вместо стандартной слабовыраженной степени деморализации противника собака получила ощутимый энергетический удар. Животное мужественно выдержало апперкот, но немедленно покинуло территорию и заняло оборону перед хозяйкой.
Она опять пробила мою защиту! я проклинал злополучный форс-мажор. Прожить в полной изоляции от опиата это подвиг. Её аромат был лишь воспоминанием. Но я им бредил, безрезультатно пытаясь заглушить животные инстинкты синтетическими заменителями. Созерцательное слабоумие уступило место цинизму. Первым в ротации стоял вопрос:
Как же я стал таким аномальным латентным шизофреником?
Оригинальная формулировка звучит иначе, мой Навуходоносор9, арестант распался на ржавые плевки, перетягивая одеяло на свою персону. Ещё в юности ты бунтовал, пытаясь свергнуть простой порядок во Вселенной. С возрастом реальность заменяет иллюзии. Но твоё иррациональное мышление оказалось доминирующим. Ты застрял в мире сверхъестественного, стал медиумом и взял за основу своего существования принцип ментальной диктатуры. Поэтому тот день наступил закономерно. Авторизующая команда. И ты мой
Металлический скрежет превращался в рёв стартующего турбореактивного двигателя. Барабанные перепонки испытывали колоссальное давление. Децибелы бежали в верх
Несчастной яблоне не повезло дважды. На этот раз я боднул дерево лично всё той же больной головой. Шум оборвался. Контуженый реципиент демонического происхождения в смирительной рубашке был обречён на пассивное созерцание. Я снова интегрированная личность, способная на самоанализ.
Собака отвлеклась от подозрительного субъекта и занялась дубиной. Леди снимала на телефон панораму далёкой эстакады, подсвеченную иллюминацией, а я получил дополнительное время, чтобы наслаждаться пытками своих интроспекций10:
Да, в тот день я потерял контроль. А теперь я безоружен.
Всё было красиво. Катастрофа. Катаклизм! ржавая вувузела подавилась.
Ты о жажде? Не знаю, какую гармонию можно видеть в мерзости, и уж тем более, восхищаться ею
Это для особенных натур.
Для извращенцев.
А многим ли ты отличаешься от них? В тот момент твои помыслы не простирались дальше предела животного инстинкта.
Я стал животным.
Ты им был.
Под моим хищным взглядом леди почувствовала себя дискомфортно и, оглядываясь, пыталась определить источник раздражения. Собака среагировала на беспокойство девушки и следовала за ней тенью. Я был уверен в маскировке такая степень нейтрализации обеспечивала мне абсолютную конспиративность и свободу действий, но поёжился: