Да? Майор удивленно посмотрел на Скорина, белесыми ресницами прикрыл выпуклые глаза, откашлялся. Наверно, не всегда, а сначала, сказал он, разглядывая носки начищенных сапог. Как здоровье?
Вылечился, намерен воевать до победы. Дойти до Берлина. Скорин встал.
Майор долго стоял с опущенной головой, словно увидел на полу что-то интересное.
Слова изволите говорить, молодой человек? Ну-ну! Ваш рапорт с просьбой направить на фронт у меня. Он поднял голову, посмотрел на вытянувшегося Скорина, поморщился. Сядьте, не изображайте бравого служаку.
Скорин сел, погасил папиросу, тут же зажег новую.
Папироску держите, как красноармеец, задумчиво протянул майор. Что же это, Сергей Николаевич? Знаток немецкой литературы, специалист по Германии?
Я дома, товарищ майор, ответил Скорин.
Майор закрыл глаза, запрокинул голову и улыбнулся.
Сергей Николаевич, сейчас мы получим по стакану чая и побеседуем. Расскажите о себе коротко, майор поднял палец, но подробно. Хорошо я сказал: коротко, но подробно. Он приоткрыл дверь. Вера Ивановна, где чай?
Иду, Николай Алексеевич. Вера Ивановна внесла поднос, расставила стаканы. Скорин зажал горячий стакан между ладонями и, когда Вера Ивановна вышла, сказал:
Товарищ майор, вы ознакомьтесь с моим личным делом. Там все подробно и складно записано. Рассказчик же я, мягко выражаясь, скверный.
Идемте, Сергей Николаевич. Майор, отдернув портьеру, открыл дверь в «опочивальню», так разведчики окрестили комнату отдыха начальника отдела.
Они прошли в смежную комнату. Скорин отметил, что диван теперь новый, кожаный. В остальном обстановка не изменилась. Комната напоминала жилище холостяка. Майор сел за круглый обеденный стол, покрутив ручку приемника, крякнул и выключил.
Остановил нас немец, дороги развезло, и встали мы. В районе Харькова еще двигаемся помаленьку, но похоже, недолго теперь. Он перевел взгляд на Скорина. Анкету вашу советуете почитать? Сергей Николаевич, вроде не мальчик вы Симаков запнулся, подыскивая нужное слово. Я иногда детство вспоминаю. Знаете ли, вспомнишь, и стыдно становится. Груб и жесток бывал по молодости и неразумению. Майор вновь разлил чай.
Скорин сидел на диване, прихлебывал горячий чай, молчал.
Родились вы в Москве, в пятнадцатом году, в семье служащего Это можете пропустить, Сергей Николаевич. Майор хрупнул сахаром, довольно жмурясь, отчего морщины на лице стали еще отчетливее, стал пить чай. Начните с института.
Ну, окончил я десятилетку, выдавил Скорин, проработал год переводчиком в Интуристе, поступил а ИФЛИ.
А откуда вы так хорошо язык знали, что после десятилетки могли переводчиком работать? спросил майор, доливая себе чай.
Я и не знал, уговорил одного товарища в Интуристе, убедил, что справлюсь, у них переводчиков не хватало. За год поднатаскался, освоился. Говорят, способности у меня.
Случается. Майор пил, обжигаясь, вытягивал губы, смешно шевеля ушами, довольно жмурился.
Поступил я в институт, увлекся западной литературой. На третьем курсе приглашают меня в райком комсомола и путевочку в руки. Будьте любезны, говорят, очень нужны на переднем крае. Я сомнение выразил. Скорин сделал паузу, дал возможность задать вопрос, но майор отдувался и вопроса не задал. Объясняю, что сугубо штатский я человек, в герои-разведчики могу не подойти. Долго говорить со мной не стали и пошел я учиться на курсы.
Почему вы сомневались? Ведь большинство шло с воодушевлением. Майор вытащил из стакана чаинку, положил на блюдце.
Я объяснил.
Не понял, извините покорно. Не понял, Сергей Николаевич.
Так. Скорин замялся, решал, как объяснит. Боялся! брякнул он решительно и вызывающе посмотрел на майора. Боялся, и все!
Смерти боялся? Майор возился с чайником, на Скорина не смотрел.
И смерти боялся. А вы не боитесь?
Вопрос снимается как провокационный, достав платок, майор вытер лоб. Не верю. Так почему же?
Я ответил.
Других версий нет?
Нет.
Майор допил чай, отставил стакан, долго вытирал платком лицо, затем посмотрел на Скорина.
Ладно. Итак, направили в нашу школу
Проучился два года, назначили сюда.
Всех в Москве оставляли?
Нет.