Я уже собрался было чокнуться, но, увидев, что и душечка, и босс уже собираются выпить, последовал их примеру, как и все остальные. Я подумал, что красноречие Боттвайля заслуживает большего, чем один глоток, поэтому залпом опорожнил бокал и краешком глаза заметил, что и босс от меня не отстает, явно воздавая должное перно. И тут заговорила миссис Джером:
Как прекрасно сказано! Просто изумительно! Я хочу записать эту речь и опубликовать ее. Особенно ту часть, где трубят трубы Курт! В чем дело? Курт!
Боттвайль выронил стакан и схватился за горло. Когда я шагнул вперед, он вдруг резко выбросил руки вперед и хрипло крикнул что-то вроде «поздравляю», но я не вслушивался. Остальные тоже устремились к нему, но я, будучи специально натренированным на подобные случаи, подоспел первым. Когда я подхватил Боттвайля на руки, он уже хрипел и задыхался, а в следующую секунду его тело пронзила настолько сильная судорога, что оно едва не вырвалось из моих объятий. Вокруг что-то восклицали, хотя никто не кричал и не визжал, а кто-то вцепился в мою руку. Я велел им расступиться и дать мне побольше места, но в этот миг тело Боттвайля так резко обмякло, что я едва не упал. Возможно, и упал бы, если бы Кирнан не успел схватить Боттвайля за руку и удержать.
Позовите врача! крикнул я.
И Черри кинулась к столику, на котором стоял позолоченный телефонный аппарат. Мы с Кирнаном уложили Боттвайля на ковер. Боттвайль был без сознания, часто и мелко дышал, а вокруг губ выступила пена.
Сделайте что-нибудь! Да сделайте же хоть что-нибудь! причитала миссис Джером.
Но ничего сделать было уже нельзя. Я это знал. Еще несколько секунд назад я уловил знакомый запах, теперь же, нагнувшись и принюхавшись, окончательно убедился в своей правоте. Нужно был подсыпать большую дозу, чтобы яд подействовал с такой убийственной силой и быстротой. Кирнан развязал потерявшему сознание Боттвайлю галстук и ослабил воротник. Черри Кван сказала, что одного врача не застала и пытается дозвониться до другого. Марго, сидя на корточках, стаскивала с Боттвайля туфли. Я мог бы сказать ей, что с таким же успехом он может умереть и обутым, но смолчал. Я держал Боттвайля за запястье, приложив ладонь другой руки к его груди, и буквально ощущал, как уходит из него жизнь.
И Черри кинулась к столику, на котором стоял позолоченный телефонный аппарат. Мы с Кирнаном уложили Боттвайля на ковер. Боттвайль был без сознания, часто и мелко дышал, а вокруг губ выступила пена.
Сделайте что-нибудь! Да сделайте же хоть что-нибудь! причитала миссис Джером.
Но ничего сделать было уже нельзя. Я это знал. Еще несколько секунд назад я уловил знакомый запах, теперь же, нагнувшись и принюхавшись, окончательно убедился в своей правоте. Нужно был подсыпать большую дозу, чтобы яд подействовал с такой убийственной силой и быстротой. Кирнан развязал потерявшему сознание Боттвайлю галстук и ослабил воротник. Черри Кван сказала, что одного врача не застала и пытается дозвониться до другого. Марго, сидя на корточках, стаскивала с Боттвайля туфли. Я мог бы сказать ей, что с таким же успехом он может умереть и обутым, но смолчал. Я держал Боттвайля за запястье, приложив ладонь другой руки к его груди, и буквально ощущал, как уходит из него жизнь.
Когда пульсация и сердцебиение прекратились, я взял Боттвайля за руку, сжатую в кулак, разогнул средний палец и давил на ноготь, пока тот не побелел. Когда я отнял свой палец, ноготь остался белым. Я отщипнул от ковра ворсинку, приказал Кирнану не шевелиться, приложил ворсинку к ноздрям Боттвайля и сам задержал дыхание на тридцать секунд. Ворсинка не шелохнулась.
Его сердце больше не бьется, и он не дышит, сказал я. Если бы врач подоспел в течение первых трех минут и промыл ему желудок особыми средствами, которых у него наверняка с собой не оказалось бы, один шанс из тысячи еще бы оставался. Так же
Может быть, вы хоть что-нибудь сделаете? прокудахтала миссис Джером.
Нет, ему уже не помочь. Я не представляю закон, но, будучи частным сыщиком, мог бы
Сделайте что-нибудь! истошно завопила миссис Джером.
Из-за моей спины донесся голос Кирнана:
Он мертв.
Я не стал поворачиваться и спрашивать, каким способом он это определил. Вместо этого я сказал:
Его напиток был отравлен. До прихода полиции никто не должен ни к чему притрагиваться, особенно к бутылке перно, и никто не имеет права выходить из этой комнаты. Вы должны Я замер, как громом пораженный. А куда делся Санта-Клаус?
Все головы повернулись к стойке бара. Бармен исчез. Чтобы проверить, не упал ли старина Санти в обморок, я протолкался между Лео Джеромом и Эмилем Хетчем, заглянул за стойку, но и на полу никого не было.
Я резко развернулся:
Кто-нибудь видел, как он выходил?
Очевидцев не нашлось.
К лифту не выходил никто, заметил Хетч. Я уверен. Должно быть, он И Хетч устремился к двери.
Я преградил ему дорогу:
Оставайтесь здесь. Я посмотрю сам. Кирнан, вызовите полицию. Спринг семь-три-один-сто.
Я вышел в левую дверь, прикрыл ее за собой и влетел в кабинет Боттвайля, в котором уже бывал раньше. Кабинет занимал по размерам примерно четверть студии и выглядел куда скромнее, хотя и отнюдь не убого. Я подошел к дальней стене, увидел через стеклянную панель, что личного лифта Боттвайля на месте нет, и нажал кнопку вызова. Что-то клацнуло, и кабинка с жужжанием стала подниматься. Когда она остановилась, я открыл дверь и увидел на полу Санта-Клауса, вернее, то, что от него осталось. Санта-Клаус растаял. На полу валялись шуба, шаровары, маска, борода, парик Я не стал проверять, все ли на месте, поскольку должен был успеть сделать еще кое-что, а времени почти не оставалось.