Нет-нет! Продолжайте
Господа директора чересчур добры! Жеманная улыбка мадам Жири. Итак, Мефистофель продолжает свою серенаду, мадам Жири поет:
Сквозь аккорды струн певучих
Слышен сердца стон:
Поцелуев твоих жгучих
Страстно молит он!
И тотчас господин Маньера слышит все тем же правым ухом голос: «Ха-ха! Неужели Жюли откажет Исидору в поцелуе?» Тут он поворачивается, но на этот раз в сторону своей супруги и Исидора, и что же он видит? Исидор, взяв сзади руку его жены, целует ее в маленький вырез перчатки Вот так, господа хорошие Мадам Жири покрывает поцелуями кусочек тела, просвечивающий сквозь ее вязаную перчатку. Ну вы, конечно, понимаете, что дело не кончилось добром! Хлоп! Хлоп! Господин Маньера, который был высоким и сильным, как вы, господин Ришар, закатил пару пощечин господину Исидору Сааку, который был худеньким и слабеньким с позволения сказать, вроде господина Моншармена. Словом, вышел скандал. В зале кричали: «Довольно! Довольно!.. Он убьет его!..» Наконец господину Исидору Сааку удалось ускользнуть
Стало быть, Призрак не сломал ему ногу? спросил господин Моншармен, немного обиженный тем, что его внешность произвела столь жалкое впечатление на мадам Жири.
Он ее сломал, су-ударь! с достоинством возразила мадам Жири (ибо она поняла оскорбительный намек). Он начисто сломал ему ногу на большой лестнице, по которой тот спускался слишком быстро, су-ударь! Да так, ей-богу, что бедняга не скоро на нее встанет!..
Это Призрак рассказал вам, какие именно слова он нашептывал в правое ухо господина Маньера? спросил судебный следователь Моншармен все с той же серьезностью, казавшейся ему на редкость комичной.
Нет, су-ударь, господин Маньера самолично! Таким образом
Но вы-то, вы уже разговаривали с Призраком, милая дама?
Вот как сейчас с вами, мил человек
И что же он говорит вам, этот Призрак, когда беседует с вами?
Просто велит принести ему скамеечку! При этих словах, произнесенных весьма торжественно, лицо мадам Жири окаменело, стало как из желтого мрамора с красными прожилками, вроде того, из которого сделаны колонны, поддерживающие большую лестницу, его называют сарранколенским.
На этот раз Ришар расхохотался вместе с Моншарменом и секретарем Реми, однако инспектор, наученный горьким опытом, уже не смеялся. Прислонившись к стене и лихорадочно перебирая ключи в своем кармане, он задавался вопросом, чем же кончится эта история. И чем более «надменным» становился тон мадам Жири, тем сильнее он опасался новой вспышки гнева господина директора! А мадам Жири при виде директорского веселья осмелилась принять угрожающую позу, действительно угрожающую!
Вместо того чтобы смеяться над Призраком, с негодованием воскликнула она, вы бы лучше последовали примеру господина Полиньи, уж он-то самолично удостоверился
Удостоверился в чем? спрашивает Моншармен, никогда в жизни так не веселившийся.
В существовании Призрака!.. Ведь говорю же я вам. Судите сами!.. Она внезапно успокаивается, ибо полагает, что минута наступила серьезная. Судите сами!.. Я все помню, как будто это было вчера. На этот раз давали «Жидовку». Господин Полиньи пожелал один сидеть на представлении в ложе Призрака. Госпожа Краусс имела бешеный успех. Она только что спела, ну знаете, тот самый кусок из второго акта, мадам Жири напевает вполголоса:
Я жить хочу с тобой и умереть,
Ни небо нас, ни ад не разлучат.
Хорошо! Хорошо! Я знаю с обескураживающей улыбкой прерывает ее господин Моншармен.
Но мадам Жири продолжает вполголоса, покачивая пером на шляпе цвета сажи:
Уйдем! Уйдем! На земле, на небесах ли
Одна судьба нас ожидает.
Да-да! Ясно! снова в нетерпении повторяет Ришар. А дальше? Дальше?
А дальше вот что: ведь именно в этот момент Леопольд восклицает: «Бежим!», не так ли? А Элеазар останавливает их, спрашивая: «Куда бежите вы?» Так вот, в этот самый момент господин Полиньи, за которым я наблюдала из глубины соседней ложи, где никого не было, господин Полиньи вскочил и пошел, оцепенев, словно статуя, я едва успела спросить его, вроде Элеазара: «Куда вы?» Но он мне не ответил, а сам был бледный, как мертвец! Я следила, когда он спускался по лестнице, только он не сломал ногу Хотя шел будто во сне, в дурном сне, даже дорогу не мог найти, а ведь ему платили как раз за то, что он хорошо знает Оперу! Мадам Жири умолкла, дабы оценить произведенный ее словами эффект.
Но мадам Жири продолжает вполголоса, покачивая пером на шляпе цвета сажи:
Уйдем! Уйдем! На земле, на небесах ли
Одна судьба нас ожидает.
Да-да! Ясно! снова в нетерпении повторяет Ришар. А дальше? Дальше?
А дальше вот что: ведь именно в этот момент Леопольд восклицает: «Бежим!», не так ли? А Элеазар останавливает их, спрашивая: «Куда бежите вы?» Так вот, в этот самый момент господин Полиньи, за которым я наблюдала из глубины соседней ложи, где никого не было, господин Полиньи вскочил и пошел, оцепенев, словно статуя, я едва успела спросить его, вроде Элеазара: «Куда вы?» Но он мне не ответил, а сам был бледный, как мертвец! Я следила, когда он спускался по лестнице, только он не сломал ногу Хотя шел будто во сне, в дурном сне, даже дорогу не мог найти, а ведь ему платили как раз за то, что он хорошо знает Оперу! Мадам Жири умолкла, дабы оценить произведенный ее словами эффект.