«А если долго болеть, то, наверное, выходишь на улицу, а там солнце, воздух счастье. Или если нога была долго сломана, а тут раз гипс сняли. И бежишь. Счастье. Наверное.
Или если думал, что кто-то умер, а этот кто-то раз и живой. Наверное, больше с ним не будешь ругаться никогда, не будешь цепляться по мелочам. Вот если б Ксюша чуть не умерла, мы б с ней больше никогда не ссорились! Мы б ценили Или если б Милка умерла»
Таня посмотрела в сторону Кислицыной и представила, как в один прекрасный момент к ним в класс придет классная и срывающимся голосом объявит, что Милки больше нет. И как все оцепенеют и заплачут. И что будет с её местом в классе? Неужели на него кто-нибудь осмелится сесть?
Таня вообще-то не очень любила Кислицыну, но от одной мысли о том, что она её больше никогда не увидит, по спине побежал противный холодок. Сразу вспомнилось, как когда-то, в детстве, в пятом классе, Милка защитила её от старшеклассника. И как они мороженое ели на скорость, за углом школы. И как Милка у неё дома готовила обед, она-то умеет, она дома уже давно всё готовит. Танина мама была потрясена тогда, весь мозг Тане выпила, что она лентяйка и неумеха. А Мила, когда не понтуется, очень даже нормальная. И если она вдруг, не дай бог, тьфу-тьфу-тьфу
Таня, подчиняясь неясному порыву, схватила телефон и написала сообщение: «Мила, приходи ко мне в гости после школы!». Оглянулась. Посмотрела, как Мила полезла в карман за телефоном, как изумлённо поднялись её тщательно выщипанные брови. Потом она встретилась взглядом с Таней. Неожиданно улыбнулась. Кивнула.
И Тане сразу стало так хорошо! Как будто успела сделать что-то важное.
И Тане сразу стало так хорошо! Как будто успела сделать что-то важное.
А тут и яркое солнце ударило в окно.
«А ведь не обязательно умирать! сообразила Таня. Ведь и так можно не ссориться. И солнце это счастье! И воздух! И пойдём гулять сегодня».
Татьяна!!! Что ты улыбаешься? Это просто невозможно! Я вам о серьёзных вещах, а вы Как ты себя ведёшь! Дай дневник!
«А всё равно хорошо!» думала Таня, рассматривая размашистую запись в дневнике.
«Улыбалась на уроке литературы!!!»
РОЗА ДЛЯ ЛОПУХА
На мобиле зазвонила напоминалка. Лопух с ненавистью посмотрел на неё, но от компа отлип. Надо было вынести мусор до прихода отца, а то начнётся.
Он с омерзением взял мешок, заранее прислонённый к стулу, и, шаркая по полу, двинулся в прихожую.
Открыл дверь.
На коврике лежала ослепительно-белая роза.
Где-то вверху топали тапочки, а потом хлопнула дверь. «На седьмом или восьмом, подумал Лопух, не отводя глаз от цветка. Интересно, кому бы это?»
Первой на ум пришла мама. Мама была уже старая, «затридцать», а папа ей дважды в год цветы дарил: на 8 Марта и на день рождения. Но оба этих праздника были далеко, как, собственно, и мама, которая на неделю укатила в командировку, просила, чтобы они с папой грязью не заросли Тут Лопух вспомнил про пакет в руке, покосился на него но выносить мусор, переступая через такую красоту, было бы этим как его кощунством!
Поэтому Лопух продолжил гадать. Может быть, папе? Он представил себе папу, большого, квадратного, с головой без шеи и с розочкой в руках. Хихикнул. Нет, точно не папе.
Оставался последний вариант, самый приятный и при этом самый тревожный.
Роза предназначалась самому Лопуху.
Оно конечно, мужчинам редко дарят цветы, но дарят же! Вот дедушке на юбилей дарили. И когда хоронили соседа Тут Лопух сглотнул и помотал головой плохой пример. Да и цветы у соседа на похоронах были всё больше искусственные.
Он внимательно посмотрел на розу. Пошевелил её ногой. Кажется, не искусственная. «Настоящему мужику, пафосно подумал Лопух, дарят настоящие цветы!»
Лопух, когда волновался, или ел, или пафосно думал.
Но кто это был?! Кто-то из подъезда, потому что в тапочках. И с верхних этажей.
Из всех знакомых девчонок подходила только Милка Кислицына. Это немного огорчило Лопуха. Его больше устроила бы Ириша или, на худой конец, Танька. Ксюша ничего.
Но и Милка тоже нормально.
Даже круто! Сама постеснялась Тут мысли Лопуха забуксовали: слова «Милка» и «постеснялась» рядом смотрелись странно. Однако и это затруднение Лопух преодолел силой интеллекта: «Девчонки они только снаружи наглые, а внутри ранимые!»
Очень некстати вспомнилось, как в пятом классе Кислицына отлупила его портфелем. «Кто кого чубит, строго повторил себе бабушкину присказку Лопух, тот того и любит!»
Так что всё складывалось. Милка давно положила на него глаз, но не знала, как открыться. Отлупила портфелем и то не понял чувств. Теперь решила вот так, розочкой. «Надо ей Вконтакте написать что-нибудь, с теплотой подумал Лопух. И ещё ещё»
Как ещё ответить взаимностью на такую страстную Милкину любовь, Лопух придумать не успел, его вывел из ступора голос Никитоса:
А! Вот она!
Препяхин нагнулся и схватил розу. Лопух чуть по башке ему не врезал его розу! Символ любви!
Это я тёте Томе, хмуро пояснил Никитос, на днюху. Сестра попросила. Дала пять роз, я пока донёс уже четыре
А Лопух мучительно краснел. Как он мог забыть, что Никитос в его подъезде живёт? А тётка препяхинская как раз на седьмом!