Он отключил трубку, обнял её и улыбнулся.
Завтра к вечеру будем в Риге. И сразу же поедем к морю
Она благодарно прижалась к его груди, от которой даже через рубашку шло тепло.
Открой ещё шампанского. От него кровь горячее становится и боль утихает
Они пили вторую бутылку «Пайпера» и каждый новый глоток рассеивал тягостные мысли и предчувствия. Море всё также осторожно пробовало на вкус пляжную гальку, а они смеялись, болтали, ходили по наползающему прибою и даже, кажется, целовались. Потом он включил в телефоне их любимую «Tears in Heaven», которую крутили на всех латвийских радиостанциях в лето их встречи, и под гитару медленной руки Эрика Клэптона босиком танцевали свой танец в мерцающем свете огней Лазурного берега
На следующее утро, дворник, моющий из шланга городские мостовые, удивлённо приподнял бровь, заметив на мусорном баке две пустые бутылки из под дорогущего шампанского. «Опять толстосумы гуляли», с легкой завистью подумал темнокожий уборщик и прибавил громкости в плеере.
Два билета до Риги, забронированные Селин, так и остались невыкупленными.
Эмма
Трап начал двигаться. Сидевший внизу работник аэропорта не видел, что на ступеньках осталась девушка, решительно карабкающаяся вверх на неустойчивых каблучках.
Подождите! закричала девушка, почувствовав, что трап завибрировал.
Бортмеханик, уже начавший закрывать дверь авиалайнера, крикнул в ответ, замешкавшись лишь на секунду:
Самолёт переполнен, никого больше не возьмём!
Но я уже сдала багаж, он в самолёте, мне очень надо улететь, отчаянно крикнула девушка, поднявшись наконец на верхнюю площадку трапа.
Ээээй, крикнула она крутящему руль внизу водителю, но тот не слышал, и щель между трапом и самолётом росла.
Бортмеханик, мгновенно оценив обстановку, распахнул дверь и крикнул девушке:
Прыгай! Я поймаю!
Не раздумывая, девушка оттолкнулась от металлической площадки и прыгнула, вцепившись руками в рукава форменного кителя. Втащив её в самолёт, бортмеханик захлопнул дверь.
Самолёт начал выруливать на взлётную полосу. Девушка заглянула в салон пассажиров было битком, как в трамвае в час пик. Все кресла были заняты, многие сидели на коленях друг у друга, а в проходе люди стояли настолько тесно, что между ними едва ли можно было протиснуться.
Ничего себе, пробормотала девушка, явно шокированная увиденным.
А что ты хотела? пробурчал недовольно бортмеханик, у нас перегруз восемьдесят пять человек. А с тобой все восемьдесят шесть.
Он внимательно оглядел её. Его руки ещё помнили приятную тяжесть её тела и мягкость кожи. Ладная, в приталенном платье и облегающей шерстяной кофте, она выглядела красавицей. Её карие глаза смотрели тревожно, но смело. Длинные светлые волосы разметались по стройным плечам, словно вылепленным рукой гениального скульптора. Красивую форму губ чуть искажала, но не портила жёсткая складка. Вряд ли ей было больше двадцати, но по выражению её лица было ясно, что ей уже пришлось хлебнуть горя. «Бедная девочка», подумал бортмеханик, который был лишь на пять-шесть лет старше, и спросил, как её зовут.
Эмма, ответила девушка с таким спокойствием и достоинством, как будто они знакомились на светском мероприятии.
А тебя?
Андрей, ответил бортмеханик и на автомате протянул ей руку. Ничуть не удивившись, Эмма ответила на рукопожатие, и спросила:
Эмма, ответила девушка с таким спокойствием и достоинством, как будто они знакомились на светском мероприятии.
А тебя?
Андрей, ответил бортмеханик и на автомате протянул ей руку. Ничуть не удивившись, Эмма ответила на рукопожатие, и спросила:
Где мне можно устроиться?
Андрей показал ей, где присесть и исчез. Однако, как только самолёт набрал высоту, он пришёл за ней и пригласил в кабину. Командир корабля включил автопилот (или как он его назвал, «абсу») в режим стабилизации курса и тангажа, а второй пилот Витя уступил Эмме своё кресло, отправившись посмотреть, как обстоят дела в салоне и заодно поболтать со стюардессами, одна из которых была новенькой в их экипаже и ужасно ему нравилась.
Эмма и Андрей сидели рядом и негромко разговаривали. О том, что происходило в Сухуми, о бесчинствах, которые творили по отношению друг к другу грузины и абхазы, о возможном развитии событий, о позиции, которую заняла Россия в этой, фактически, войне В общем, совсем не о том, о чем обычно говорят парень и девушка их возраста. Эмма рассказала, как пыталась уехать поездом, который, подвергнувшись обстрелу, вернулся обратно. О том, как дядя пообещал отправить её на военном самолёте, но она отказалась, опасаясь того, что его могут сбить и о многом другом, что случилось за последние несколько дней.
Когда пришло время идти на посадку, вернулся Виктор и попросил Эмму уступить ему место. Самолёт начал снижение, с каждой тысячей километров понемногу сбрасывая скорость. Чем ближе он опускался к земле, тем сильнее его трясло и кидало из стороны в сторону в зонах турбулентности. Шутка ли восемьдесят шесть лишних пассажиров на борту, не говоря уже о багаже!..
В какой-то момент у второго пилота вдруг сдали нервы.
Зачем мы набрали столько народа? Самолёт неуправляем! Что если не хватит действий руля высоты? Садится придётся на повышенной скорости Либо мы вообще не сядем с таким перегрузом! Господи! Зачем я вообще согласился на этот рейс!