Назойливый писк комара у самого уха отвлекает меня. Писк превращается в дребезжание телефона внутренней связи.
Док, поднимись на наблюдательный пункт к командиру дивизии, говорит дежурный по штабу. Его будничный голос не предвещает ничего хорошего.
Он вчера не вернулся из боя, на иврите заканчивает песню Женя.
Нет. Мне не понять таинственную русскую душу, заключает Цвика.
Ты не прав, поправляю его я, Тебе не понять таинственную душу российского еврея.
6
Схватив автомат, я скачу через три ступеньки на крышу. В тесной надстройке-веранде в тягучей вате табачного дыма задумчиво плавает командир дивизии. Один солдат корпит над приборами, второй, накрывшись с головой, спит. В черно-белом телевизоре шевелятся размытые тени. Наш дозор настороженные, уязвимые, открытые всем ветрам и ночным страхам. Солдат что-то повертел, и изображение сменилось грязно-серой рябью неожиданно побелевшей вспышкой взрыва. Командир дивизии удовлетворенно хмыкнул. Тут он заметил меня: Послушайте, доктор, террористы обстреляли наш танк на высоте Двадцать звездочек. Мы ответили огнём. Экран телевизора вновь озарился белым свечением. После первого выстрела командир танка потерял слух на одно ухо. Что это может быть?
Наверно лопнула барабанная перепонка, предположил я, Дайте мне поговорить с экипажем.
Солдат защелкал тумблерами, переводя связь: Здесь доктор двадцать звёздочек, ответьте!
Двадцать звёздочек слушает!
Здесь доктор, повторил я, Мне надо знать, есть ли выделения из уха!
Что?!
Из уха течет?
Несколько минут мы слышали тяжёлое сипение. Можно себе представить как в темноте консервной банки, именуемой танком, раскалённой за день, а сейчас излучающей тепло и от того еще более горячей, в кромешной темноте, пальцами измазанными тавотом, под шлемофоном люди пытаются что-то нащупать в ушной раковине.
Ухо потное, доложили.
Лопнула барабанная перепонка, повторил я, Других причин вроде нет. Это пройдет.
Опасности для жизни никакой, заключил командир дивизии, Продолжаем воевать. Доктор, для душевного спокойствия, поговори с каким-нибудь докой по ушам. И запиши в журнал, добавил назидательно.
Главное в жизни, крамольно наставлял нас полковник подоконник, не учет и отчетность, а фиговый листок на задницу. Видимо у нашего командира тоже были подобные учителя.
Главное в жизни, крамольно наставлял нас полковник подоконник, не учет и отчетность, а фиговый листок на задницу. Видимо у нашего командира тоже были подобные учителя.