Да ладно тебе, меланхолично возразил Юра. Он тоже тот еще фрукт. К тому же в те времена, как и сейчас, безнравственность была нормой.
Ну, не совсем, улыбнулась Агния Петровна. Тогда девицам было нельзя ничего, замужним дамам все, но тайно, а вот уж вдовы могли позволить себе все, что угодно. Если, конечно, находился желающий им в этом помочь.
А что с ними будет дальше? вмешалась я. Вы хотя бы приблизительно представляете?
Нет. Поживем увидим. Откуда я знаю, что с нами будет завтра, послезавтра.
Бабушка пишет о себе, пояснил Юра.
Разумеется, кивнула я. Все писатели всегда пишут о себе, невзирая на то, о чем книга. Но
Ты не поняла, бабушка на самом деле пишет о себе.
Ты хочешь сказать, что?.. я ошеломленно уставилась на кота.
Именно так. Сэр Лэнс это Ланселот, Агния Петровно нежно погладила рыжий загривок. Правда, в этой главе мы с ним ненадолго поменялись местами. Неужели вы не поняли?
Ну конечно! Юра хлопнул себя по коленке. Мимоза!
Ну да, кивнула Агния Петровна. Не знаю, почему этот паршивец так любит грызть мимозу, но когда кто-то приносит ее в дом, он считает букет по умолчанию своим. И у нас с ним начинается тонкая игра особенно если в доме посторонние люди.
Помните, он нацелился на цветы, а я прикрикнула на него? Леди Агнесса сделала низкий реверанс, а кот прижался к полу: «Ой, хозяйка, боюсь-боюсь!». Это все игра на публику чтобы приподнять соперника и потрафить его самолюбию. А дальше переговоры. Помните, как кот сидел и смотрел на меня в упор, разве что не подмигивая?
Ну да, засмеялась Света. Потом Агнесса завопила «Никогда!», изображая глупую бабу, а кот запрыгнул на стол, как бешеный идиот. Рыцарь сказал что-то хамское и пошел на приступ, а ты замахнулась на Ланселота тряпкой и уселась рядом с мимозой, как узурпатор.
А дальше сэр Лэнс сорвался с поля боя, прекрасно зная, что тревога ложная, подхватил Юра. А ты пошла вытряхнуть кошачий лоток, хотя отлично знала, что Ланселот орал и скребся там, только чтобы выманить тебя из комнаты.
И в результате все счастливы, подытожила Агния Петровна. За мной осталось реноме строгой хозяйки, кот поточил мимозу, а когда вы ушли гулять, он когтил мои колени, мурчал, пускал слюни и даже кусал меня за нос такая вот у нас с ним любовь. Да, права была Анна Андреевна: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи»
А как насчет рыжей лошади? ехидно поинтересовался Юра.
Ах, да, конечно! Пойдемте, сэр рыцарь, я угощу вас куриной печенкой.
Первым делом самолеты
«Mesdames et Messieurs! On embarqie course numero»
Мой рейс. Сжавшийся желудок заволокло мятным холодком, ладони предательски вспотели. «На прививку, первый класс! Вы слыхали? Это нас». Ох, если бы! Да я бы согласилась на двадцать прививок сразу во все части тела, лишь бы не плестись сейчас к стойке, волоча за собой сумку на колесиках.
Лет так в десять-одиннадцать я переживала безумный страх смерти. Безумный в самом прямом смысле, потому что страх этот временами был настолько силен, что я совершенно ничего не соображала, рыдала и не могла спать по ночам. Наверно, через подобное проходит каждый, но не в такой же степени. Странно, но я совсем не думала о смерти родителей. Наверно, потому, что никак не могла себе это представить. Собственную смерть я видела в двух обличиях. Либо меня похоронят заживо, я очнусь в гробу и задохнусь в страшных муках. Либо начнется ядерная война в середине 80-х подобные мысли были вполне актуальны. Если бы в ту пору кто-то намекнул мне о Боге и вечной жизни, я с готовностью ухватилась бы за эту мысль всеми четырьмя конечностями, и, возможно, жизнь моя сложилась бы совсем по-другому. Однако семья у нас была сугубо атеистическая, и о Боге говорили как о чем-то мифическом в лучшем случае. А чаще всего это просто была фигура речи: «о боже!». В общем, надо мной смеялись и уговаривали не забивать голову ерундой. Я кивала и тихо плакала под одеялом. А потом настала пора подростковых влюбленностей, у меня появились другие поводы для слез в подушку, и страх смерти постепенно ушел.
Но, как выяснилось, не окончательно.
Как только я сажусь в самолет, он возвращается. Надо сказать, я плохо разбираюсь в физике и вообще не понимаю, как это алюминиевое корыто, воняющее керосином, может летать. И от этого только страшнее. Каждый полет стоит мне новых седых волос и массы бесславно погибших нервных клеток. Ну и не летай, скажете вы, есть ведь и другие средства передвижения. Да я бы с радостью. Только вот моя работа периодически требует перемещения на огромные расстояния в минимальные сроки.
Вот уже третий год я работаю заместителем генерального директора довольно известной туристической фирмы. И все переговоры с зарубежными партнерами входят в мои обязанности. Счастливая, вздыхают с разноцветной завистью мои знакомые, весь мир можешь объехать. И я вполне с ними согласилась бы, если б в любую точку мира можно было добраться на поезде примерно за сутки. Впрочем, в этом случае мир был бы слишком уж мал
На этот раз мне выпало лететь в Париж.
Переговоры прошли успешно, осталось еще полдня на прогулку по городу и по магазинам. Но даже парижские красоты и нежно-голубое платье, купленное на распродаже, не смогли поднять мне настроение, изрядно подпорченное мыслями о предстоящем перелете.