Если бы Екатерина Павловна (это моя мама) работала бы, как она, Елена Ивановна, нормальным советским бухгалтером, а не монтажницей на киностудии и находилась бы в здоровом коллективе, а не среди разных артистов, то и сына своего воспитывала бы иначе!
А мама, простить ей этого не могу, заплакала и сказала, что киностудия тоже советская и находится она, мама, не среди артистов, а среди пленки, из которой сделаны фильмы...
Я потом спросил у Мишкиной бабушки, что такое «богема». Она сказала, что это опера, и я лишний раз убедился в том, что Елена Ивановна дура. При чем здесь опера?
– Мишка, открой! – сказал я и дернул за ручку двери ванной.
– Это ты, Вовка? – спросил Мишка.
– Я!
Мишка открыл дверь, и, несмотря на то что у меня было плохое настроение, я как увидел его, так стал долго-долго смеяться.
Мишка стоял под душем синий-пресиний и весь какой-то очень пупырчатый. Как только я вошел, он сразу надулся, выпятил свою тощую грудь, как голубь-дутыш, расправил плечи и слегка согнул в локтях руки. Ну точно Юрий Власов при подходе к рекордному весу! Мишка из «Огонька» его фотографию вырезал и над столом у себя повесил.
– Ну, чего ржешь? – спросил он сдавленным от напряжения голосом и выключил воду.
– Ну и видик у тебя, Мишка!.. – еле сказал я и присел на край ванны.
Мишка выдохнул воздух и нормальным голосом попросил:
– Вовка, подай, пожалуйста, полотенце.
Я дал ему полотенце, и он начал себя растирать. Когда он стал совсем сухой и не такой синий, он повесил полотенце на шею, надел трусы, опять сделал голубя-дутыша и проговорил тем самым голосом, которым спрашивал, почему я смеюсь:
– Провалиться мне на этом месте, если я к зиме не стану моржом!..
– Кем?
– Моржом. Которые в проруби плавают. Понял?
– Ладно. Не проваливайся. Тебе бабушка не разрешит.
– Ха!.. – сказал Мишка и вылез из ванной. – Кто ее спросит?
Я стал чистить зубы, а Мишка натягивать штаны.
– Послушай, Мишка! – сказал я и сразу же забрызгал все зеркало зубной пастой. – Что такое ломовой извозчик?
Я вынул щетку и стал рисовать ею на зеркале Ту-104.
– Ааа... – протянул Мишка так, словно он тыся чу раз слышал про ломовых извозчиков. – Это которые металлолом возят...
– Они ругаются? – спросил я.
Ту-104 не получался, и я решил переделать его в истребитель.
– Еще как!
– Почему?
– План не выполнят или еще что...
Вот Мишка все всегда знает. Что ни спроси, все!
– Да, Чумак!.. – вспомнил я. – Что это за бандура у нас в коридоре стоит?
– Какая бандура? – удивился Мишка.
– Ну, ящик такой с веревками!.. – пояснил я Мишке и стал сквозь зубы цыкать водой на зеркало,
чтобы смыть истребитель, потому что истребитель тоже не получился.
– Ох да, Вовка! Ты же ничего не знаешь!.. – завопил Мишка. – У нас же жилец новый!..
– Ну да?! – сказал я и от удивления нечаянно цыкнул на Мишку. Мишка вытерся и пообещал дать мне в глаз. Я, конечно, никакого внимания на это не обратил, потому что Мишка всегда всем обещает и никогда никому не.дает, только сам получает. А когда я кому-нибудь за него даю, так он после этого целый месяц говорит: «А здорово мы их тогда, да, Вовка?» Но все равно цыкать на него с моей стороны было свинство, и я сказал:
– Ну чего ты? Нечаянно же...
Мишка успокоился, набрал в рот воды и тоже стал цыкать на зеркало. Я цыкал и молчал, а Мишка цыкал и рассказывал:
– Лежу, читаю «За бортом по своей воле». Это про одного француза, который из рыб пресную воду сосал... Законная книга. Не хуже «Кон-Тики»!
Мишка всегда такие книги читает. У него таких книг ужас сколько!
– ...Вдруг раздается звонок, ты уже спал, и Елена идёт открывать. Открывает и говорит: «Здравствуйте, Петр Мартынович!»
Петр Мартынович – это наш дворник. Вполне приличный дядька. Его Муська в нашей школе учится.
– Вы, говорит, наверное, по моему заявлению?.. – Она на нас с Мишкой недавно заявление написала, что мы в коридоре в кегли играем.
– ...А Петр и говорит: я ваши последние заявления, Елена Ивановна, еще не читал, так что я совсем по другому делу. Вот, прошу любить и жаловать, жильца вам нового привел...
...У нас уже месяца два как одна комната пустая стояла.