Я пою, словно маленький ангел, и вся грязь превратилась в серый лед и думаю о сером льде, мутном льде московских улиц. Я хотела быть иным льдом - ясным, прозрачным, хрустальным льдом, сияющим изнутри.
Заходя в подъезд, понимаю: ноги плохо меня слушаются. Состояние души - состоянием души, а тело берет свое. Тело поскальзывается безо всякого льда, хватает Глеба за руку, смеется, сладко ноет под короткой юбкой, хочет заполнить пустоту, вздрагивает в ожидании, напевает все идет по плану, готовится сказать я хочу ебаться, хотя понимает: я хочу ебаться - тоже всего лишь состояние души.
6
Снежана кладет ноги на колени Глебу, говорит требовательно:
– Сделай мне массаж стоп.
– Да я не умею. - Глеб осторожно трогает ее щиколотки. Он растерян: последний год у него вообще ни разу не было гостей.
– Ага, Тони тоже не умел, - соглашается Снежана. - За это, видать, Марселус его и выкинул из окна.
Глеб кивает, но, подумав, все-таки спрашивает:
– Какой Тони?
– Рокки Хоррор, - поясняет Снежана. - Или ты только в плохом переводе смотрел?
Глеб снова кивает.
– Это пиздец, а не перевод, - продолжает Снежана. - Особенно мне нравится анекдот про помидоры. Помнишь?
Глеб качает головой, неуклюже разминая ее пальцы. Сквозь паутинку чулка просвечивает черный лак ногтей.
– Ну, на самом деле, это шутка про семью помидоров и что catch up звучит как "кетчуп". Но первый переводчик не понял и перевел его совершенно гениально. Типа семья, мама, папа и дочка уже с коляской. А папа ей говорит: "Ну что, залетела?". И Ума Турман грустно так повторяет "залетела".
Этот анекдот Глеб помнит. Он понимает: речь идет о гангстерском фильме, Таня купила кассету у метро, только вернувшись из Франции. Глебу еще казалось, все пойдет как раньше - вечера перед телевизором, редкие ночи любви, разговоры и молчание вдвоем.
– Да, крутое кино, - говорит он, радуясь, что слово "крутой" может означать что угодно - от восторга до полного презрения. Он с трудом вспоминает сюжет фильма. Да и сам фильм запомнил только потому, что через несколько дней Таня сказала: она хочет развестись и выйти замуж за человека, которого встретила в Париже. Тогда Глеб понял: боевик с Брюсом Уиллисом - последний фильм, который они посмотрели вдвоем. Сейчас он удивляется: надо же, это старое - по московским понятиям - кино еще помнят. Он думает: может быть, полтора года, что прошли после Таниной поездки в Париж, в спячке пребывал весь мир? И сегодня все смотрят те же фильмы и читают те же книги, что он смотрел и читал два года назад?
– Я сразу поняла, что ты от него прешься, когда ты обувь на танцполе снял.
Снежана встает посреди кухни, поет, раскачиваясь, поднимая руки над головой:
They had a hi-fi phono, boy, did they let it blast
Seven hundred little records, all rock, rhythm and jazz
But when the sun went down, the rapid tempo of the music fell
"C'est la vie", say the old folks, it goes to show you never can tell
– А Тарантино считал, что мужчина не должен поднимать руки выше головы, когда танцует, - я в Интернете читала. Это выглядит слишком женственно. И каждый раз смотрю, как Траволта с Умой танцуют, и представляю, как Тарантино кричит: "Джон, опусти руки! Ты похож на пидора!"
Она смеется и направляется в комнату.
– Представляешь, в Америке в меня однажды влюбился пидор. Такой американский пидор, твердых пидорских правил, ни одной женщины у него не было никогда. И вдруг - опа! На какой-то большой тусовке. Потом звонил, приезжал из Сан-Франциско, цветы дарил. Очень был трогательный. Когда узнал, что я хочу пупок проколоть, подарил мне колечко с камушком.
Приподнимает тонкую вязаную кофточку - на маленьком золотом колечке в самом деле сверкает крохотный алмаз.