Мадам, с сожалением должен сказать, что вы не можете сесть в мое кресло.
Хотите поспорить?
У меня нет кресла; я надежно привинчен к полу. А теперь я должен проститься с вами и передать вас нашей службе безопасности. В ваш счет будут включены дополнительные пункты. Желаю приятно провести у нас время.
Они явились слишком быстро я еще смотрела на те огнестойкие шторы и раздумывала: использовать мне их, как Скарлетт ОХара использовала портьеры Тары[5], или ограничиться тогой, как Юнис в «Последних днях Помпеи» (или это из «Камо грядеши»?). Тут они и ввалились: местный доктор, местный сыщик и местный вышибала (последний с тележкой). За ними толпились еще какие-то личности, и вскоре из собравшегося народа уже можно было свободно набрать две команды.
Напрасно я беспокоилась о том, что голая, никто на меня и внимания не обращал и это меня раздражало. Джентльмены обязаны хотя бы ухмыльнуться. Уместны были бы также свист, улюлюканье и прочие знаки внимания. Иначе женщина теряет уверенность в себе.
(Возможно, я слишком чувствительна но с тех пор, как мне минуло полтораста, я каждое утро с немым вопросом изучаю себя в зеркале.)
В толпе, которая вломилась ко мне, была только одна женщина. Оглядев меня, она фыркнула, отчего мне сразу стало легче.
Потом мне вспомнилось кое-что. Когда мне было двенадцать, отец сказал, что у меня будет много хлопот с мужчинами.
Отец, вы, видно, последнего ума лишились, сказала я. Я же некрасивая. Мальчишки в меня даже снежками не кидаются.
Чуть больше уважения. Это не важно, что ты некрасивая. Все дело в том, как от тебя пахнет, дорогая моя дочка. Тебе следует почаще мыться иначе в одну прекрасную ночь тебя изнасилуют и убьют.
Я моюсь каждую неделю! Сами знаете!
В твоем случае этого недостаточно. Запомни мои слова.
Я запомнила и убедилась, что отец знал, о чем говорит. Когда мне хорошо и я счастлива, от меня пахнет, как от кошки во время течки. Но сегодня мне было плохо. Сначала меня напугал мертвец, потом машины своим вяканьем вывели меня из себя а это дает совсем другой запах. Кошка, у которой нет течки, может спокойно пройти через целое сборище котов, и никто на нее не обратит внимания. Как не обратили внимания на меня.
С моего бывшего соседа по кровати сняли простыню. Доктор осмотрел труп, не прикасаясь к нему, потом пригляделся повнимательней к жуткой красной луже, в которой тот лежал, нагнулся, понюхал, а потом у меня мурашки пошли по коже обмакнул в нее палец и попробовал на вкус.
С моего бывшего соседа по кровати сняли простыню. Доктор осмотрел труп, не прикасаясь к нему, потом пригляделся повнимательней к жуткой красной луже, в которой тот лежал, нагнулся, понюхал, а потом у меня мурашки пошли по коже обмакнул в нее палец и попробовал на вкус.
Попробуйте вы, Адольф. Послушаем, что вы скажете.
Его коллега (по моему предположению) тоже попробовал на язык кровавую жижу:
«Хайнц».
Нет, «Скиннер».
При всем моем уважении к вам, доктор Ридпат, вы испортили себе вкус дешевым джином, которым постоянно накачиваетесь. В «скиннеровском» кетчупе соли больше, и это убивает нежный томатный вкус. Вы не чувствуете разницы из-за своих дурных привычек.
Десять тысяч, доктор Вайскопф? Все или ничего.
Будь по-вашему. Как вы думаете, что послужило причиной смерти?
Не пытайтесь подловить меня, доктор. Причина смерти это ваша забота.
Остановка сердца.
Блестяще, доктор, блестяще. Но отчего оно остановилось?
В случае судьи Хардэйкера вопрос уже несколько лет, скорее, стоял так: отчего он еще жив? Прежде чем высказать свое мнение, я должен положить его на стол и вскрыть. Может быть, я поторопился. Может быть, окажется, что у него вообще не было сердца.
Вы хотите его вскрыть для того, чтобы это выяснить, или для того, чтобы он уже наверняка не ожил?
Что-то здесь шумно. Оформляйте передачу тела, и я отправлю его в морг.
Давайте форму девятьсот четыре, я заполню. Главное, не показывайте эту дохлятину гостям. В гранд-отеле «Август» никто не умирает.
Доктор Ридпат, я умел улаживать подобные дела, когда вы еще корпели над своим дипломом.
Уверен, что умели, Адольф. Сыграем после в лаунбол?
Хорошо, Эрик, спасибо.
А потом пообедаем. Зенобия будет вас ждать. Я заеду за вами в морг.
Извините, не могу. Иду со своим ассистентом на оргию к мэру.
Ничего страшного. Зенобия тоже не пропустит большую вечеринку фиесты пойдем все вместе. Так что приводите и ее.
Не «ее», а «его».
Простите, был немного удивлен; я думал, вы с этим завязали. Что ж, приведите его.
Эрик, вас не угнетает собственный цинизм? Он сатир, а не гусыня.
Тем лучше. Когда на закате начнется фиеста, Зенобия оценит любую галантную фривольность с его стороны лишь бы кости ей не переломал.
Из их дурацкой болтовни я уяснила одно: это не Нью-Ливерпуль. В Нью-Ливерпуле не празднуют никакой фиесты а в местном фестивале, похоже, сочетаются мюнхенский Fasching[6] и карнавал в Рио с легкой примесью тюремного бунта. Итак, это не Нью-Ливерпуль. Остается определить, что это за город, что за планета, что за год и что за вселенная. А там надо подумать и о себе. Одежда. Деньги. Социальное положение. И как попасть домой. Но я не волновалась. Пока плоть еще не остыла и кишечник работает регулярно, все проблемы второстепенны и преходящи.