Батюшка, ты что не кушаешь? Надежда Сергеевна смотрела на него с укоризной. Позади неё на подоконнике так же укоризненно раскинул колючие ростки столетник, словно руками развёл в негодовании.
Я ем, матушка. Никита с досадой обмакнул сырник в сметану и отправил его в рот, затем другой. Все. Сыт. Благодарствую.
Да как же сыт, когда ещё полная тарелка? расстроилась Надежда Сергеевна. Ну хоть ещё один!
Нет, твёрдо произнёс Никита Кузьмич. Лучше чаю мне налей.
Надежда Сергеевна послушно поднялась, налила в красивый голубой бокал кипятку, кинула туда пакет с заваркой.
Лимончик положить?
Положи.
После завтрака Надежда Сергеевна тщательно растерла спину и бока Никиты Кузьмича мазью с пчелиным ядом, затем закутала его своей шерстяной шалью и велела полежать пару часов. Никита Кузьмич лежал на диване с видом мученика, смотрел нудную передачу по телевизору, и ему было отчаянно скучно. Наконец он решительно щёлкнул пультом и крикнул:
Надюша!
Что, папулечка? ласково отозвалась та и заглянула в комнату. Руки у неё были по локоть в муке.
Опять плюшки? Никита Кузьмич нахмурил седые кустистые брови. Заканчивай ты с этим, мать. Сколько, ей-богу, можно!
Да что ещё делать, Никитушка? растерянно произнесла Надежда Сергеевна. Все какой-то интерес.
Глупости это, а не интерес, буркнул Никита Кузьмич. Давай, что ли, на дачу завтра поедем?
Так как поедем, батюшка, если ты нездоров? Надежда Сергеевна всплеснула руками. А ну как окончательно надорвёшься? Не ровен час, в больницу загремишь.
Не надорвусь. Никита Кузьмич решительно сел и тут же скорчился от боли.
Надежда Сергеевна бросилась к нему.
Вот видишь! Разве можно? Тебе покой нужен и тепло. А я завтра доктору позвоню, Андрей Иванычу. Пусть приедет, поглядит тебя.
К черту доктора, Никита осторожно спустил ноги с дивана. Ай! Черт бы побрал этот бок. Уй-уй-уй. Кряхтя и охая, он побрел в кухню. Достал с полки бутылку коньяку, плеснул в рюмку, с шумом втянул носом воздух и выпил залпом.
Зря ты, Никитушка, неуверенно проговорила Надежда Сергеевна, входя за ним следом. Зря. Давление подскочит.
Да хоть и подскочит, сердито огрызнулся Никита Кузьмич. Надоело трястись над собой, как над писаной торбой. Скажи лучше, Колька звонил сегодня?
Звонил. Надежда Сергеевна опустила голову.
Врешь ведь. Он налил ещё стопку.
Не вру, звонил он. Правда, не сегодня позавчера.
Позавчера Никита Кузьмич залпом выпил. Праздник на нашей улице.
Зря ты так. Надежда Сергеевна вздохнула и принялась с остервенением месить тесто. Зря.
Не зря, и ты это не хуже меня понимаешь.
Просто ему некогда, Коленьке. Сам знаешь, работа у него. Дела.
Но позвонить-то матери можно? Никита Кузьмич подошёл к жене и осторожно положил руку ей на плечо. Разве для этого много времени нужно?
Не нужно, прошептала Надежда Сергеевна. Да ты не злись на него, батюшка. Завтра, даст бог, на дачу поедем. Костерок зажжем, я колбаски пожарю. Чего тебе Коля? У него своя жизнь, у нас своя.
У него своя, у Алки своя. Мы детей своих раз в полгода видим. И слышим примерно так же.
Никита Кузьмич отнюдь не сгущал краски. Дочь Алла сразу после института укатила в Германию на стажировку, благо у отца были на это средства. Там она и осела: устроилась на хорошую работу, вышла замуж за немца и родила сына, которого назвала Рудольф, что для русского уха звучало слишком похоже на Адольф, а потому вызывало высшую степень неприязни и отторжения. Приезжала она в Москву редко, раз в год, правда, исправно звонила по скайпу, но разговоры эти как-то не клеились, были скучными и натянутыми.
Сын же Николай жил совсем рядом, в соседнем районе. Он рано женился, наплодил двоих детей и тут же развёлся. Невестка с бывшими свекрами отношения не поддерживала, внуков им не привозила. Сам же Колька вёл привольный образ жизни менял баб, как перчатки, ездил на горнолыжные курорты, тусовался по клубам. Престарелых родителей вниманием не баловал, а если и заявлялся в гости, то в основном за материальной помощью. Никита Кузьмич на детей сердился, но все равно любил их и в глубине души надеялся, что когда-нибудь все изменится и семья вновь воссоединится
Надежда Сергеева вздохнула и ласково потрепала мужа по волосам.
У всех так, Никитушка, постаралась утешить она его. Они же знают, что мы вместе, вдвоём, нам не скучно.
Скучно! Никита Кузьмич рубанул ладонью по столу так, что тазик с тестом подпрыгнул и съехал в сторону. Скучно нам! Приехали бы в гости! Съели бы твои плюшки! Посидели бы, чайку попили, а потом погуляли.
Не кипятись, дружочек. Надежда Сергеевна ласково погладила его по щеке. На что они тебе? Вырастили, выучили, и слава богу. Давай вот я тебе картошечки горячей с маслицем положу? Давай?
Ну давай. Никита Кузьмич обречённо опустился на стул.
3
Назавтра ему стало легче настолько, что он без труда сел за руль своего старенького «Шевроле» и покатил с Надеждой Сергеевной на дачу.
Супруги Авдеевы всегда жили в достатке. Никита Кузьмич до пенсии занимал высокий пост директора ликероводочного завода. Большая часть его карьеры пришлась на советское время. Ни супруга его, ни дети ни в чем не знали отказа. Все блага той эпохи кооперативная трехкомнатная квартира, фирменная заграничная одежда, продукты, бывшие для обычных людей дефицитом, а ещё новенькая «Волга» и фундаментальный кирпичный дом-дача были доступны их семейству. Они ежегодно ездили к морю, отдыхали в элитных подмосковных санаториях, лечились на водах.