Теперь рядом с двенадцатью одинаковыми шрамами на спине заживал еще один безобразный, как и этот ритуал. Скоро на спине Ферн не останется места, и тогда Марк перейдет на ее плечи, затем на руки, а после на грудь и живот. Она была рождена, чтобы страдать во имя ковена, и отлично справлялась со своей задачей.
Это был ее тринадцатый день рождения, и ей предстояло провести так еще сто двадцать лет.
I
Неприкаянный
Сегодня был последний раз, когда я кромсал лишь деревянный манекен, а не живую плоть. Наставник подошел и вложил мне в ладонь навахон. С палисандровой рукоятью, меч будто становился продолжением руки. Я навсегда запомню его сокрушительную тяжесть, которую мог бы обрушить на любого в любой момент. А еще я запомню слова, от которых меня замутило.
«Теперь ты будешь делать то же самое, но только с живыми ведьмами, сынок. Ты быстро втянешься. Это в твоей крови».
Не понимаю Что такого страшного способна сотворить магия, чего еще не творили мы?
На закате Руфус поведет охоту. Ходят слухи, что часть колумбийского ковена уцелела и теперь прячется в Гринвилле. Ведьм пять или шесть, не больше, и половина из них дети.
Смогу ли я сделать это? Смогу. Но смогу ли жить с этим после как ни в чем не бывало?
После обеда ко мне подошла Лисса. От нее всегда пахнет овсяным печеньем. В этот раз она протянула мне пару штук. Говорит, что тоже скучает по своей ферме в Тарберте. У нас с ней много общего. Лиссе дали короткий танто из дамаска. Я спросил ее, почему мы обязаны делать это. Она ответила, что это неправда: мы вовсе не обязаны на самом-то деле. Дэрил сделал вид, что ничего не услышал, но лучше ей впредь не говорить такое. По крайней мере, при остальных.
Завтра меня ждет ужасный день, но, клянусь, вечером я поцелую Лиссу. Я наконец-то сделаю это! Надеюсь отделаться пощечиной, а не сломанной челюстью, хотя это как повезет. Руфус говорит, я нравлюсь Лиссе, но, по-моему, ей нравится только печенье. Я не должен думать об этом сейчас Однако легче думать об этом, чем о завтрашнем дне.
Благослови Господь наши души. И души ведьм тоже, если они у них есть.
Я перелистнула страницу и, вложив бархатную закладку, закрыла дневник. В кожаной обложке, он выглядел потрепанным, повидавшим многое на своем веку. Первая запись была сделана за десять лет до моего рождения, и местами чернила расплылись кое-что прочесть было уже невозможно. Но эмоционально читать дневник было куда тяжелее.
Прости, что тебе приходится делать это, сказал Коул, поглаживая мои ноги, лежащие на его коленях. Я даже представить не могу, что чувствует ведьма, читая о геноциде других ведьм. Если хочешь, могу попросить Гидеона
Все нормально, Коул, заверила я, выдавив улыбку. Конечно, закажи мы все-таки пиццу, дело бы шло куда веселее, но Мои глаза твои глаза. Я буду читать тебе столько, сколько захочешь. К тому же мне и самой любопытно. Кажется, твой отец был неплохим парнем. А Лисса твоя мама, верно?
Коул кивнул, задумчиво повернувшись к далеким серым волнам, бьющимся о песчаный берег, будто мог видеть их. Его глаза успели зажить за эти месяцы, но карие радужки и темные зрачки засеребрились. Снежная пелена, потушившая огонь и не оставившая тепла.
Темно-кофейные кудри, подстриженные неделю назад навещавшим нас Гидеоном, спутались из-за рьяного бриза. Коул охотно подставлял ветру лицо: в последнее время он редко покидал пределы дома, из-за чего кожа его выцвела, утратив жизнерадостный румянец и львиную долю веснушек. Он похудел, часто отказываясь от еды, точно тигр, медленно чахнущий в неволе. Скулы заострились, безукоризненно гладкие: никогда бы не подумала, что смогу достичь таких высот в мужском бритье!
Прохладные пальцы Коула очертили линию моей челюсти, возвращая в реальность, и я придвинулась ближе, сминая плед, которым была накрыта холодная скамья.
Где вы сейчас? спросил он.
Я вздохнула и, спустив ноги на землю, прислонилась к его плечу.
На пути в Филадельфию. Зои уже должна быть в часе езды от города. Видение снова направляет ее.
Значит, чистка помогла?
Ну, после пятнадцати попыток протянула я, вспоминая и ванны при лунном свете, и очищение воском, и даже заговоренных пиявок. Не знаю, что именно сработало, но обезвреживающие чары Ферн спали. Чуйка Зои снова в деле! Надеюсь, она окажется эффективнее, чем мои руны, но в этот раз они единодушно направляют нас в одно и то же место. Это определенно должен быть кто-то особенный.
Коул ласково собрал в хвост мои волосы темно-русые, почти цвета латте, чтобы они не лезли ему в лицо от ветра, и наклонился, ища мои губы. Его глаза рефлекторно следовали за звуком моего голоса. Я приложила ладонь Коула к своей щеке и потянулась навстречу.
А что потом? спросил он, вдруг передумав целовать меня и нахмурившись. Ты вернешься домой?
Ну, если этот колдун согласится
Так это колдун? Не ведьма?
Зои утверждает, что колдун. Так вот, если он примкнет к ковену Нас будет трое.
И что с того?
Я смогу воспроизвести ритуал Авроры, войти в Нью-Йорк и отобрать Вестники назад.
Коул переменился в лице. Слепота будто лишила его контроля над мимикой: теперь он невольно выражал даже те эмоции, которые надеялся спрятать на глубине. Например, страх и гнев, когда я снова заговорила об этом.