Справа от дороги промелькнула высоченная мечеть с подсветкой, надписи на казахском языке.
Держу пари, при советской власти этого не было, заметила я.
Да, мечеть достижение последних времен. А вообще, мы находимся на территории суверенного Казахстана. Россия арендует Байконур космодром и город до две тысячи пятидесятого года. Сейчас мы проедем КПП и в каком-то смысле окажемся на Родине. У нас здесь российская полиция и прокуратура, и «дыпс». И российские номера на машинах с индексом «девяносто четыре». Рубли имеют хождение наряду с тенге. И мэра назначают совместным указом двух президентов.
На КПП машину остановили, охранник внимательно осмотрел салон, поинтересовался, внесена ли я в список.
Мы въехали в город. Денис вещал с переднего сиденья, полуобернувшись. Голос у него был приятный и обволакивающий, но лица его очаровательного в полутьме салона практически не было видно, и слава богу ведь его красота меня слишком деморализовала. Следовало как-то привыкнуть и прийти в себя.
По обе стороны замелькали дома. Типичный советский городок. Четырех-, пятиэтажки, хрущобы. Кое-где светятся редкие оконца полуночников. Никаких реклам или сетевых магазинов. И ни одного дома постройки девяностых. В основном хрущевки из панелей или силикатного кирпича. Казалось, город заснул где-то в восьмидесятых и до сих пор спит.
Мы едем по проспекту Королева. Раньше это была прямая дорожка на космодром, ведущая от центральной площади и штаба. Но в конце восьмидесятых последний километр проспекта сделали пешеходным, появился наш собственный Арбат.
Покружив по переулкам дома здесь сменились на сталинские, мы выехали на площадь и подрулили к гостинице. Гостиница оказалась очень советского вида и называлась «Стартовая».
Денис бросил водителю: «Не жди, я потом пройдусь». Достал из багажника мой чемодан и проследовал со мной к администратору. И да, в лобби сидела именно администратор, а не рецепционистка дама, крашенная в жгуче-черный цвет, с затейливой халой.
Мой гид о чем-то поговорил с ней, причем тон у него был заискивающий. Он попросил мой паспорт. Дама царила.
Наконец Денис протянул мне ключ. Ключ и на самом деле оказался ключом, а не магнитной карточкой.
Вай-фая здесь в номерах, к сожалению, нет. Только в холле на первом этаже. Но я завтра, если хотите, куплю вам казахскую симку. Через нее интернета на время пребывания хватит.
Очень хочу.
Отопление у нас в городе уже отключили, но я попросил принести вам в номер обогреватель.
Ну и дыра.
К сожалению, это лучшая гостиница города. Есть еще так называемая французская, она по факту чуть приятней. Выглядит как трешка или максимум четверка в Париже но там номер, на минуточку, стоит минимум триста пятьдесят евро за ночь. Хотите переехать?
Очень хочу.
Отопление у нас в городе уже отключили, но я попросил принести вам в номер обогреватель.
Ну и дыра.
К сожалению, это лучшая гостиница города. Есть еще так называемая французская, она по факту чуть приятней. Выглядит как трешка или максимум четверка в Париже но там номер, на минуточку, стоит минимум триста пятьдесят евро за ночь. Хотите переехать?
Что ж, за тридцать лет капитализма на Байконуре не смогли нормальных гостиниц построить?
Частной собственности в городе нет. Ни на землю, ни на здания. Все в аренде, все принадлежит Главному управлению космоса, или сокращенно Главкосмоупру. Поэтому кто будет деньги вкладывать в чужое?.. Впрочем, вам надо отдыхать. Завтра подъем в пять утра, и сразу едем на площадку, на вывоз ракеты. За вашими коллегами, господами Иноземцевыми и Радием Рыжовым, в аэропорт Кзыл-Орды водитель уже выехал, не волнуйтесь.
Я поймала себя на мысли, что не хочу расставаться с красавчиком. Так бы и проболтала всю ночь ни о чем. Пусть в холле странной гостиницы. Да, очень плохая мысль, если разобраться. Совершенно неправильная. Я кивнула Денису: до завтра (получилось суше, чем хотелось) и повлачилась с чемоданом к лифту.
Номер тоже оказался настоящий Soviet style. Холодно, а упомянутый обогреватель не работает. Бра почему-то висит не над изголовьем, а на противоположной стене. Розетка тоже от тумбочки в другом углу. Будешь заряжать ночью телефон на экран не взглянешь. Никакого шкафа нет, вместо него вешалка о четырех рогах. И на всех предметах интерьера тумбочка, вешалка, зеркало инвентарные номера.
Зато державный вид на площадь, размеченную для парадов. Напротив здание Главкосмоупра, бывшего штаба.
Кое-как я развесила на плечиках одежду на рогах вешалки и пошла в душ.
Теплая вода сочилась еле-еле. Зато в зеркале (с инвентарным номером) на меня смотрела пусть усталая, но готовая к любви и радостному существованию молодая женщина.
И тут я поняла, как князь Андрей при виде хрестоматийного дуба, что жизнь не кончена в двадцать с небольшим лет. Наоборот, все продолжается а в каком-то смысле даже, может, и начинается.
Вика
Три года назад
Три года назад вытащить меня из СИЗО по явно сфабрикованной «наркотической» двести двадцать восьмой статье старались так получилось прежде всего Иноземцевы. Отец мой, Юрий Владиславович, примчался из Америки, башлял адвокату. Бабушка с дедом, Галина и Владислав, нажимали на все возможные тайные кнопки, напрягали наработанные за жизнь связи, чтобы снять с меня обвинения. Сидели в зале на процессе, болели за меня. И только жених мой, муж буквально завтрашний, несостоявшийся, Ярослав, не просто не помог, не поддержал, не оказался рядом. Но и добил, ударил, принизил, растоптал. Спустя десять дней после ареста, когда я только начала приспосабливаться, привыкать в СИЗО, получила от него электронное письмо (имеется теперь подобная прогрессивная услуга в российских тюрьмах лучше б и не было!): «Я не могу позволить себе и дальше связывать свою судьбу с тобой я не похож на жену декабриста будем считать это письмо нашим прощанием» Бумага в тот момент словно ударила меня под дых. Словно ослепила, одновременно охолодила и обожгла. Как?! И это человек, с которым я собиралась делить все?! И радости, и невзгоды, и достижения, и болезни?! Быть рядом покуда смерть не разлучит нас?!