«Дышала» тетя Верочка только летом, а пока март и надеяться нечего, не пойдет она.
Кофе, объявила Олимпиада Владимировна, появляясь на пороге комнаты с подносиком, сейчас попьем, покурим и по делам!..
Люсинда ей позавидовала.
Надо же, совсем молодая, такая же, как и она, Люсинда, а сама себе хозяйка, ловкая, проворная, образованная, машину водит тайная и страстная Люсиндина мечта!.. Только что была заспанная, сердитая, а вот явилась в джинсах, в белом свитерке, свежая, словно только что умывшаяся колодезной водой.
В станице Равнинной у дяди Васи с тетей Зоей на дворе колодец с такой холодной водой, что когда из него доставали бадью даже в самый жаркий, самый раскаленный летний полдень и наливали в кружку, та моментально покрывалась ледяной серебряной паутиной, и лоб начинало ломить, если глотать большими глотками. Еще у них черешневые заросли ешь сколько хочешь, хоть лопни, и даже мыть не надо, и сливы по размеру как небольшие баклажаны, в туманной пыльце, которая пропадает, как только проведешь по ней пальцем.
«Дышала» тетя Верочка только летом, а пока март и надеяться нечего, не пойдет она.
Кофе, объявила Олимпиада Владимировна, появляясь на пороге комнаты с подносиком, сейчас попьем, покурим и по делам!..
Люсинда ей позавидовала.
Надо же, совсем молодая, такая же, как и она, Люсинда, а сама себе хозяйка, ловкая, проворная, образованная, машину водит тайная и страстная Люсиндина мечта!.. Только что была заспанная, сердитая, а вот явилась в джинсах, в белом свитерке, свежая, словно только что умывшаяся колодезной водой.
В станице Равнинной у дяди Васи с тетей Зоей на дворе колодец с такой холодной водой, что когда из него доставали бадью даже в самый жаркий, самый раскаленный летний полдень и наливали в кружку, та моментально покрывалась ледяной серебряной паутиной, и лоб начинало ломить, если глотать большими глотками. Еще у них черешневые заросли ешь сколько хочешь, хоть лопни, и даже мыть не надо, и сливы по размеру как небольшие баклажаны, в туманной пыльце, которая пропадает, как только проведешь по ней пальцем.
Олимпиада налила кофе в маленькие чашечки, а Люсинда любила пить из больших кружек вкуснее ей было из больших! и чтобы к кофе было что-нибудь, булка с маслом, колбаса большими кусками или хоть яблоко, что ли!.. У Олимпиады к кофе были маленькие штучки, которые назывались «круассаны», а Люсинда никак не могла запомнить, называла их «курасаны», и Олимпиада очень на нее за это сердилась.
Тебе учиться надо, сказала хозяйка, изящно глотнув из своей чашечки, и красными ноготками отломила кусочек от этой самой «курасаны». Смотри, на кого ты похожа!
На кого? перепугалась Люсинда и осмотрела себя. Ничего такого рубаха, правда, не новая, зато чистая, байковая и еще крепкая, хорошо пошитая, с оборочкой. Люсинда неплохо шила и понашила себе рубах, и тете Верочке понашила тоже.
На чучело ты похожа, сказала безжалостная Олимпиада. На чучело гороховое!
Не похожа я на чучело!..
Ты сколько лет в Москве живешь? Но ответить не дала, продолжала говорить, а на собеседницу даже не взглянула: Ты же не вчера приехала! Ну, торгуешь ты на рынке, а дальше что? Ну, песенки сочиняешь убогие, то небеса у нее дышат зарею, то звезды светят любовью, то еще какая-нибудь чушь! Ты бы хоть падежи выучила или книжки почитала, тогда знала бы, что «ихний» не говорят и что Кеннеди это не марка джинсов, а американский президент!
Люсинда обиделась, хоть вообще-то не была обидчивой.
Ты же знаешь, что я работаю. Некогда мне учиться, а книжки я читаю, правда читаю
Детективы ты читаешь, перебила Олимпиада насмешливо, маразм! Она была вся несчастная, и дедушку у нее прикончили, зато герой был добрый, честный, милый банкир, да? А дедушка оказался миллионером, и его миллионы перешли к ней, а банкир потом на ней женился! Это ты читаешь, да? Это, дорогая моя, не чтение, а разложение ума, вот что!..
Как разложение? еще больше перепугалась Люсинда, позабыв, что обиделась.
Да в прямом смысле, фыркнула Олимпиада. От такого чтения размягчение мозга бывает, а больше ничего! И никакой пользы ни для души, ни для чего.
Да не, задумчиво сказала Люсинда, которой не понравилось «размягчение мозга», там не так. Весело, интересненько так. А что конец хороший, то при нашей жизни только такой конец и нужен, потому что хоть в книжке почитать, как оно у людей бывает, не так, как у нас-то!
Да в том-то и дело, что ты веришь во всякую чепуху, веришь только потому, что так в какой-нибудь дрянной книжонке написано!.. А это неправда. Такого не бывает. Никто не придет тебя спасать, если ты сама себя не спасешь, понимаешь?
Не, не понимаю. Кофе в чашечке кончился. Люсинда с тоской посмотрела на кофейничек и подлила себе. Там уже почти ничего не оставалось, сейчас допьют и разойдутся, и придется к тете Верочке идти, а не хочется! Как же не верить? Если не верить, то лучше и не жить тогда, а вон с обрыва в Дон кинуться!
Нет здесь никакого Дона, отчеканила Олимпиада. Дон в Ростове, насколько я знаю. А верить во всякую ерунду очень глупо. И мало того, что глупо, еще и вредно, потому что расслабляет. Поняла?