У нас женщина, выходя замуж, не меняет фамилию.
Хорошо, кивнул я.
Мы вернулись к Анне, где я довершил исцеление. В этот раз процедуру она выдержала без звука. На обратном пути девушка крутила головой, разглядывая все подряд, и трещала по-испански. А потом обратила внимание на меня.
Вы красивый мужчина, мистер Мурашко, сказала по-английски. Высокий и сильный. У вас есть жена?
Я стащил с правой руки перчатку и продемонстрировал ей обручальное кольцо.
У нас носят на левой, сообщила она. Прилетайте к нам в Буэнос-Айрес. Вас там встретит оркестр и почетный караул.
Это ж чью дочь я исцелил?
В самом деле, Михаил Иванович! поспешил Серхио. Моя спутница преувеличила, но теплый прием вам обещаю.
На том и расстались. Назавтра я отвел Вику в фотоателье, где получил снимки нужного формата. Вике объяснил, что для заграничного паспорта, не став уточнять для какого. Снимки отослал по указанному адресу и из-за навалившихся дел забыл. Велико же было мое удивление, когда спустя десять дней достал из почтового ящика плотный конверт. В нем оказались аргентинские паспорта на имя Мигеля Рамиреса и Марии Гомес. На главных страницах наши с Викой фотографии. И еще в конверте лежала короткая записка. «В аэропорту пограничник спросит, почему в паспортах нет советской визы и штампа о въезде. Объясните, что паспорта вам выдали в посольстве взамен утраченных в СССР. Отметка об этом в них есть. Спросит: чем занимались в Советском Союзе, отвечайте, что вы врачи и проходили стажировку в клинике Склифосовского. У нас есть об этом договоренность с Министерством здравоохранения СССР, стажировки идут постоянно. Удачи!»
Записку явно писал Серхио или кто-то под его диктовку. Я пожал плечами и сжег листок в пепельнице. Паспорта спрятал. Улетать по ним из СССР не собираюсь. «Для чего тогда выдурил?» спросите. Объясню. В прошлой жизни у меня были знакомые брат и сестра. В 90-е годы они занимались выездным туризмом, а я редактировал туристическую газету. Познакомились в одной из поездок. Симпатичные, открытые в общения люди. Вот они и рассказали. Дети советских дипломатов родились в Аргентине. По законам этой страны автоматически приобрели возможность стать ее гражданами так называемое право почвы, которым знакомые и воспользовались, когда СССР рухнул. Обратились в посольство Аргентины, предъявили свидетельства о рождении, получили паспорта. Из Минска брат и сестра вылетали по белорусским документам, оказавшись за границей, прятали их в чемоданы. Далее путешествовали по аргентинским. Гражданам этой страны виза в страны Европы не нужна. И не только там. Зачем упускать возможность? Для меня же это задел на будущее. Вдруг пригодятся? Я и предположить не мог, как скоро случится это «вдруг»
В тот день в клинику я опоздал. Утром, как обычно, повез Вику в Боровляны она продолжала трудиться у Терещенко. Ночью выпал снег, дороги не расчистили, ехал осторожно шины-то летние. О зимних здесь понятия не имеют. Довез, попрощался и отправился обратно в Минск. Колею на асфальте к тому времени успели раскатать, в ней нарос ледок, «ауди» пару раз занесло. Справился, но в детскую клинику опоздал. Припарковав автомобиль на улице, вышел и заспешил к калитке.
Рядом с ней стояла «волга», возле нее мужчина в импортной дубленке. На голове пыжиковая шапка. Богатый прикид. Мужчина курил. Увидав меня швырнул сигарету под ноги. Я невольно проводил ее взглядом и увидел на снегу несколько окурков. Поморщился не люблю нерях. Если куришь, отойди в сторонку урна в трех шагах. Гадь в нее.
Михаил Иванович Мурашко? неряха шагнул ко мне.
Да? отозвался я, остановившись.
КГБ СССР, подполковник Родин, он махнул у моего носа красной книжечкой.
Извините, не верю, буркнул я и попытался его обойти.
Погодите! он ухватил меня за рукав. Почему не верите?
Документ не показали толком.
Хорошо, хмыкнул он и вновь достал свою книжечку. Раскрыв, поднес к моему лицу. Читайте.
Так Родин Валентин Семенович, Первое Главное управление КГБ СССР. Эти-то с чего мной заинтересовались? Они, вроде, внешней разведкой занимаются.
Убедились? он спрятал удостоверение. Мы могли бы поговорить?
Не сейчас, покрутил я головой. Меня ждут больные дети. Без того опоздал. Это первое. И второе. В белорусском КГБ у меня есть куратор Николай Сергеевич Хилькевич. Все беседы исключительно в его присутствии.
Даже так? сощурился он.
И никак иначе, подтвердил я, обходя чекиста.
Спустя несколько минут я забыл о визитере. В клинику привезли детей с лейкозом, да еще троих. Где только нашли? Договорились ведь с минздравом, чтоб таких вне очереди. Полагал, что в Белоруссии исцелили всех. И вот на тебе откопали. Провозился до обеда. Только сел пить чай в ординаторской, как зазвонил телефон. Заведующая отделением подошла.
Вас, сказала, протянув мне трубку.
Недовольно отложив надкушенный бутерброд, я взял.
Михаил Иванович, здравствуйте, раздался в наушнике знакомый голос. Хилькевич. Не отвлекаю?
Очень даже отвлекаете! ответил я сварливо. Только сел перекусить. Кусок изо рта вытащили.