Подавить либеральную революцию могли только «силы, развившиеся внутри самой революции» синтез Советов с большевиками. И эта сила была именно «направлена к созданию новой жизни и против всякой реакции» (см. [662]). В результате большевики въехали в состояние in statu nascendi на спине либеральной революции, используя ее энергию.
Решающую роль в Гражданской войне сыграло поколение тех, кому в 1905 г. было от 15 до 25 лет, а в 1918 г. исполнилось от 28 до 38 лет. Т. Шанин пишет: «К этому времени многие уже успели отслужить в армии, стали главами дворов, т. е. вошли в ядро общинного схода. Основными уроками, которые они вынесли из опыта революции 19051907 гг., была враждебность царизма к их основным требованиям, жестокость армии и власти, а также их собственная отчужденность от своих помещиков и городских средних классов» [411, с. 301].
Таким образом, рассматривая обе революции как два «политических бунта», надо сравнить их структуры. Грубый анализ дает представление о стержнях проектов и образах системы. Мы уже упоминали, что главные тексты того времени показывают общество, разделенное на группы одни стремятся к изменению структуры системы, а другие пытаются удержать ее в том же состоянии. Так было с Февральской революцией ее группы шли по старому вектору, и они погружались в невежество. А группы со стороны Октябрьской революции (крестьяне, рабочие, солдаты и интеллигенты) пошли по дорогам становления. Они неявно увидели и поняли необратимости, неравновесия и нелинейные процессы. Благодаря этим переходам «порядок хаос» наши люди сразу в ином свете представили системы противоречий.
Подумайте, даже А. Деникин писал, что ни одно из антибольшевистских правительств «не сумело создать гибкий и сильный аппарат, могущий стремительно и быстро настигать, принуждать, действовать. Большевики бесконечно опережали нас в темпе своих действий, в энергии, подвижности и способности принуждать. Мы с нашими старыми приемами, старой психологией, старыми пороками военной и гражданской бюрократии, с петровской Табелью о рангах не поспевали за ними» [424].
Подумайте, даже А. Деникин писал, что ни одно из антибольшевистских правительств «не сумело создать гибкий и сильный аппарат, могущий стремительно и быстро настигать, принуждать, действовать. Большевики бесконечно опережали нас в темпе своих действий, в энергии, подвижности и способности принуждать. Мы с нашими старыми приемами, старой психологией, старыми пороками военной и гражданской бюрократии, с петровской Табелью о рангах не поспевали за ними» [424].
Теперь посмотрим движение групп в разделенном обществе.
Лидер «молодых» представителей либерально-буржуазного сообщества П. П. Рябушинский на совещании русской эмиграции в 1920 г. так объяснил причины их поражения: «Многие из нас давно предчувствовали катастрофу, которая теперь потрясает всю Европу, мы понимали роковую неизбежность внутреннего потрясения в России, но мы ошиблись в оценке размаха событий и их глубины, и вместе с нами ошибся весь мир. Русская буржуазия, численно слабая, не в состоянии была выступить той регулирующей силой, которая помешала бы событиям идти по неверному пути Вся обстановка прошлого не способствовала нашему объединению, и в наступивший роковой момент стихийная волна жизни перекатилась через всех нас, смяла, размела и разбила» [619].
П. П. Рябушинский очень долго жил в невежестве, а тогда он увидел картину мира России и прозрел.
Но в начале распада Февральской революции многие быстро поняли, что России нужна новая система. Прочитайте то воззвание «Ко всем бывшим офицерам, где бы они ни находились», с которым обратилась большая группа бывших генералов русской армии во главе с А. А. Брусиловым (бывший верховный главнокомандующий): «В этот критический исторический момент нашей народной жизни мы, ваши старые боевые товарищи, обращаемся к вашим чувствам любви и преданности к родине и взываем к вам с настоятельной просьбой забыть все обиды, кто бы и где бы их ни нанес, и добровольно идти с полным самоотвержением и охотой в Красную армию и служить там не за страх, а за совесть, дабы своей честной службой, не жалея жизни, отстоять во что бы то ни стало дорогую нам Россию и не допустить ее расхищения, ибо в последнем случае она безвозвратно может пропасть, и тогда наши потомки будут нас справедливо проклинать».
Вот судьба министров Февральской революции все они были вскоре после ареста освобождены. Из пятнадцати министров восемь эмигрировали, семь остались в России. Из них в результате репрессий погиб в 1938 г. один министр земледелия С. Л. Маслов. До этого он был видным деятелем Центросоюза и преподавал в МГУ[6]. Военный министр генерал А. А. Маниковский во время Гражданской войны был начальником снабжения Красной армии. Морской министр Д. Р. Вердеревский уехал во Францию, а в 1945 г. явился в посольство СССР и принял советское гражданство. Министр путей сообщения А. В. Ливеровский стал в СССР видным специалистом по транспорту, строил «Дорогу жизни» к блокадному Ленинграду. Один из министров, С. Н. Третьяков, эмигрировал во Францию, стал виднейшим агентом советской контрразведки (с 1929 г.) и в 1943 г. был казнен немцами [202, c. 262264][7].