Никому ничего не взять? сунул он голову в машину, успев зарядить заправочный пистолет в бензобак. Может, кофе или пожрать чё?
Сергей с хрустом потянулся, протяжно зевнул.
Да сами выйдем. Разомнемся. Посетим клозет. Потом по сосиске втреплем и кофейком запьем, протянул он с ухмылкой и завозился, принявшись застегивать молнию на длинной куртке. Давай, заправляйся.
Они встряли на этой заправке. Точно встряли. Сначала горючее принялись вдруг сливать и объявили технический перерыв на пятнадцать минут. А их машину уже подперли и спереди и сзади не выехать. Они по очереди сходили в туалет. Купили по большому стакану кофе и хот-догу. Валерка без конца выходил из машины и звонил по мобильному.
Лизке небось своей названивает, сделал предположение Денис, допивая последние капли кофе.
С чего вдруг? Поздно. Спит уже. Сергей все же глянул на мобильник, который показывал половину третьего ночи. В это время точно спит.
А чего тогда у него рожа такая довольная? Денис скривил рот в ухмылке. Только Лизка способна так его осчастливить. И не только его, не так ли, Серега?
Да иди ты, беззлобно отозвался он на ядовитый смех друга. Когда это было? И то пару раз.
И когда еще и сколько будет! Лизка же шлюха конченая. Денис уже ржал в полный голос, рассматривая согнувшегося на ветру Валерку. Хорошо Лерыч не в курсе, иначе у нее синяков бы прибавилось. А ты ее тоже колотил, Серый?
Ответить он не успел. Валера вернулся в машину.
Холодина собачий. Вот встряли, а! Он покрутил головой, рассматривая длинные очереди из машин к каждой колонке. Потом еще в кассу стоять час. Никак не вылезешь, Дэн?
Денис выбрался наружу. Оценил просветы между машинами, которые его подперли с трех сторон, и отрицательно замотал головой.
Бесполезно метаться. И смысл? До следующей заправки можем не дотянуть.
А ты заправку тоже выбрал, проворчал Валера. Клозет, как Серый скажет, и тот отстой.
Зато видеокамера всего одна и на кассиршу направлена, произнес Денис тихо и приложил палец к губам. Тс-сс Нам же надо так, братва? Нам же не надо, чтобы наши фото потом с видеозаписей распечатывали. А возле кассирши просто отвернусь и все.
А эти две? Не видел, что ли? Валера по очереди ткнул пальцами в сторону здания. Слева и справа по одной. Под самой крышей.
Муляжи, брат. Денис закинул руки за подголовник и самодовольно изрек: Я же подготовился. Заранее пробил все заправки на нашем пути. И на эту жалоб тьма, что видеокамеры не работают. Кто-то кого-то бампером задел или фонарь разбил задний, а доказать не смогли. Муляжи. Отзывы, братва, всегда надо читать отзывы.
В салоне машины снова повисла тишина. Денис как будто даже уснул. Валере его пришлось расталкивать, когда закончился технический перерыв.
Давай, я сбегаю, оплачу, предложил он.
Не, брат. Ты свой фейс точно засветишь. А я нет
Денис вернулся через десять минут, заправил машину и отъехал к углу здания.
Я сейчас. Опять в туалет приспичило, признался он, поглаживая живот. Хот-дог не прижился по ходу. Вы давайте тоже все свои нужды справьте. А то потом останавливаться до дома не стану. Валер, у тебя постоянно с этим проблемы.
Угроза подействовала. Валера полез из машины.
Только я в этот отстойный туалет не пойду, сморщился он. За углом проще. Очереди нет. И воздух, ну, очень свежий.
Он передернулся на ледяном ветру, глубже натянул капюшон куртки, коротко рассмеялся и исчез за углом. Денис распахнул дверь и встал в хвост очереди в туалет. Валера вернулся через минуту. Посидел в машине минут пять, наблюдая через стекло за тем, как медленно движется Денис к заветным дверям, и когда тому оставалось только открыть дверь и войти, снова полез на улицу.
По ходу эти сосиски, в самом деле, дерьмо, поморщился он. Тоже что-то в животе неспокойно.
Сергей проводил его взглядом и посмотрел на очередь в туалет: Денис уже исчезал за дверью. Он прикрыл глаза и принялся считать
Глава 2
Сколько он себя помнил, его всегда жалели.
Маленьким жалели, потому что у него было слабое здоровье, и он часто болел. Его баловали игрушками, фотоаппаратами, велосипедами, сладостями. И по этой причине он крайне терпеливо переносил все врачебные процедуры, когда его с матерью укладывали в стационар. Не орал, не бился головой о стены и пол, не хватался за материн подол вешал на шею фотоаппарат, брал в руки любимого деревянного робота и шел на уколы. И болезнь со временем отступила.
Когда он подрос, его жалели за невзрачную непривлекательную внешность. Он был невысоким, худым, веснушчатым, с редкой порослью огненно-рыжих волос. Дорогая одежда, которую мать с отцом в то время таскали из-за границы через своих знакомых, висела на нем, как на колу. Тонкие руки, покрытые веснушками, в рукавах фирменных кофт и футболок смотрелись макаронинами. Девчонки фыркали, парни просили продать то, что ему не идет.
Он не обижался на первых, а вторым вежливо отказывал. И в какой-то момент решил ходить в качалку. За пару лет окреп, возмужал и из дрища превратился в спортивного парня с хорошо развитой мускулатурой и внушительными кулаками. Но последнего не требовалось. К нему никто не лез. Его жалели.