Ничего себе. Саша обеспокоенно глянул на дверь, в которую вот-вот должен был войти Федоров. И что случилось теперь? Жил себе тихо спокойно, и вдруг
Ничего не «вдруг», стажер.
Исхаков глянул на часы, сообразил, что подошло назначенное Федорову время, и быстро снял со стенда все фотографии. Всего их было пять: портрет его самого и еще четверых незнакомых Корнееву личностей.
Все потом, Александр. Все потом. Не нужно, чтобы Федоров видел это. Пусть считает, что мы ни о чем таком не догадываемся.
Майор вернулся за стол, швырнул снимки в верхний ящик, и через мгновение дверь открылась. Вошел Федоров.
Если бы Саша случайно встретил этого человека на улице или встал за ним в очередь в магазине, он бы никогда не подумал, что это бывший главарь банды.
Открытый взгляд, высокий лоб, приветливая улыбка. Никакой суетливости в движениях, напряженности или страха. Нормальная походка. Приятные манеры.
Он вдруг почувствовал, что ведется на обаяние, волнами исходившее от вошедшего мужчины, и решил играть.
Присаживайтесь, Николай Иванович. Саша указал на стул возле своего стола.
Здесь? Не в допросной? Не за стеклом? неожиданно хмыкнул Федоров, покосившись на Исхакова.
У нас не допрос. Беседа. Необходимо кое-что уточнить.
Под протокол? выгнул брови дугой Федоров.
Если сочтем важными ваши показания, то да запротоколируем. Саша осторожно улыбнулся. У вас на рынке что ни день, то побоище. Коллегу вот моего подстрелили. Хорошо, что жив остался. А то
Жив?! Васькин внук жив?! неожиданно заволновался Федоров, вытер ладонью вспотевший лоб и выдохнул. Уфф, слава богу! А то болтали по городу: застрелили, застрелили!
А что же, Коля, ты сам не узнал у дружка своего, Васи Виноградова, жив его внук или нет? вставил Исхаков, медленно перебирая пальцами по клавиатуре. Не общаетесь, что ли?
И не общаемся. Федоров скосил взгляд на майора. Да и кто же о таких вещах спрашивает? Позвоню и спрошу: Вася, жив внук-то, нет? И если честно, у меня даже номера его нет.
Он снова сел прямо и внимательно уставился на Сашу. Корнееву даже показалось, что Федоров его как будто с кем-то сравнивает, так странно тот смотрел.
Так что скажете по существу данного вопроса, Николай Иванович? Что за беспорядки? Сначала ваша странная драка с бездомным. Как там его?..
Саша перевернул страницу и сделал вид, что читает, хотя отлично помнил, с кем подрался Федоров.
Гражданина без определенного места жительства звали Виталий Сергеевич Солдатов. Лет ему было столько же, сколько и Федорову. Наверняка знали друг друга с детства, в школу одну ходили и на танцы.
Солдатов, подсказал Федоров. Виталька Солдатов. Окончательно свихнулся. Живет в развалинах. Жрет на свалке. А квартира стоит запертая.
У него есть квартира? изумленно воскликнул Саша.
Есть. В том-то и дело, что есть хата. Не хочешь в ней жить, не живи. Сдай. Хоть какой-то прикорм, так ведь? Федоров дождался согласного кивка стажера и продолжил: А он хату запер и воровать подался.
Воровать?
Ну да. Драка-то из-за чего началась? Он у меня с прилавка ананас спер! Ладно бы огурец или пару картофелин. Я бы еще понял и шума не поднял: жрать захотел и все такое. А он ананас уволок и пошел, нагло так: посвистывает, даже фрукт не спрятал. Я ему стоять. А он мне: да пошел ты. Слово за слово Понимаете? Федоров честно и проникновенно заглянул Саше в глаза. Я и драться-то не хотел, просто напугать его. Стой, говорю, стрелять буду, и игрушку достал. Всегда ношу с собой
По привычке, Маклай? ядовито поинтересовался Исхаков.
Федоров, запнувшись, обернулся на майора и глянул тем самым взглядом, который сразу просигналил об опасности. Недолго он так смотрел секунду-другую, но Саша уловил и тут же поверил во все рассказы Исхакова.
Да, перед ним не мирный пенсионер, торгующий огурцами и апельсинами. Это матерый преступник, вовремя ушедший на покой или в подполье.
Молодежь нынче наглая, медленно протянул Федоров, не сводя взгляда с Исхакова, ничего не знают и не слышали об авторитетах.
И о понятиях, да? ухмыльнулся майор. Чтобы их попугать, ты игрушку в кармане штанов таскаешь? Не убедил ты меня, Маклай. Что произошло между тобой и Солдатовым? Что он хотел от тебя? Денег? За что? За молчание?
Не знаю, глухим голосом ответил Федоров и уставился в угол кабинета, не мигая. У него спроси.
И спрошу, Коля. Спрошу непременно. Только, думаю, не сдаст он тебя. Как не сдал, когда сел за тебя по статье за угоны транспортных средств. Он же для тебя машины угонял, Коля.
А вот и нет! вдруг оживился Федоров, вскакивая со стула. К их угонам я отношения не имею. Это тебе, начальник, с дружками папаши его надо базарить. Их тема была, не моя. Я туда не совался.
Он мотнул подбородком в сторону Саши Корнеева, и тот остолбенел.
Какие дружки? Какого папаши? Бабушка всегда говорила, что его отец был геологом и сгинул в горах, когда лавина сошла. Вместе с матерью.
Не понял. Саша тоже встал и уставился на Федорова. Какого папаши?
Твоего, молодой. Твоего!
И кто же мой папаша, по-вашему? Язык у него еле ворочался, а в висках давило так, что глаза, кажется, вот-вот лопнут.