Однако в официальной советской стенограмме первой встречи четырех послов этих формулировок нет, а тон выступления П. А. Абрасимова[66] значительно смягчен по сравнению с текстом от 24 марта 1970 г.
По мнению советского посла в ГДР, принципиальной базой для рассмотрения всех вопросов, касавшихся Западного Берлина, могли быть только Потсдамское соглашение и другие соответствующие четырехсторонние постановления. Абрасимов подчеркнул, что «нет ни юридических, ни фактических оснований пытаться распространить обмен мнениями на вопросы, выходящие за рамки Западного Берлина»[67]. Это означало, что СССР категорически отказывался обсуждать вопрос о «статусе всего Берлина», который, с точки зрения западных держав, все еще продолжал существовать.
Из этого Абрасимов делал вывод, что задачей переговоров является «устранение в нынешней действительности Западного Берлина того, что противоречит четырехсторонним соглашениям, и выработка. новых соображений, учитывающих специфику сегодняшнего положения Западного Берлина»[68].
К этой специфике посол СССР в ГДР относил «политические демонстрации и другие незаконные акции, которые проводятся на территории Западного Берлина в ущерб ГДР, Советскому Союзу и другим социалистическим государствам». Они «не имеют ничего общего с безопасностью, поддержанием жизнеспособности этого города и сохранением за его населением права определять свой социальный строй»[69]. Абрасимов подчеркнул, что само положение Западного Берлина, находящегося внутри территории ГДР, и тот факт, что Западный Берлин может сообщаться с внешним миром только используя коммуникации этого суверенного государства, диктует необходимость строгого соблюдения законных прав и интересов ГДР. Что же касается правительства ГДР, то оно «неизменно проявляло готовность установить с Западным Берлином добрососедские отношения и способствовать урегулированию вопросов, связанных с Западным Берлином, на взаимоприемлемой основе»[70].
В выступлении Абрасимова ФРГ напрямую упоминалась только один раз. Причем речь шла не о федеральном правительстве, а о «реваншистских кругах» Западной Германии. Советский посол сказал: «Предпринимаются попытки представить практикуемую здесь противоправную деятельность внешних сил, организуемую и направляемую определенными реваншистскими кругами ФРГ, как чуть ли не составную часть современного статуса Западного Берлина. От четырех держав требует принять все это как должное и придать беззаконию видимость законности». Но, продолжал Абрасимов, если какое-либо нарушение не было случайно наказано, то это вовсе не дает нарушителю права продолжать свои неблаговидные дела. «Ни одно из нарушений международного статуса Западного Берлина, подчеркнул посол, не создавало какой-либо новой правовой нормы, заменившей собой прежнее решение. Нарушение права, сколько бы оно не повторялось, не создает нового права»[71].
Тем самым СССР категорически отверг тезисы о «возросшем статусе Западного Берлина» и о «взаимном уважении реальностей в Европе». С точки зрения советской стороны, и в том, и в другом случае предпринималась попытка представить дело так, что незаконная деятельность властей ФРГ и их поддержка западноберлинским сенатом будто бы стали неотъемлемой частью статуса Западного Берлина или реальностью, которую социалистические страны должны уважать в обмен за учет ФРГ действительно существующих реальностей в Европе.
Абрасимов подчеркнул, что советская сторона исходит из того, что начавшиеся обсуждения «должны были бы быть нацелены на улучшение положения в Западном Берлине и устранение здесь трений». Поэтому она сделала предложение «вынести на повестку следующий вопрос: улучшение обстановки в Западном Берлине и устранение трений в этом районе»[72]. По мнению Абрасимова, такая достаточно общая постановка вопроса о теме переговоров учитывала ранее высказанное желание сторон обменяться мнениями о том, как избежать осложнений теперь и на будущее вокруг этого города. В рамках этой темы «все участники совещания могли бы в полном объеме изложить свои соответствующие точки зрения и предложения»[73].
В заключение Абрасимов высказался за то, чтобы «отодвинуть в сторону надуманные искусственные препятствия и постараться выяснить, в чем заключаются области совпадения интересов и взглядов сторон, достаточны ли они, чтобы предпринять определенные практические шаги для улучшения обстановки»[74].
Участники первой встречи согласились передать прессе сообщение, согласно которому первые заседания будут посвящены выяснению точек зрения сторон. Подтверждалась также договоренность о доверительном характере обсуждений.
Содержание выступлений послов западных держав и советского посла свидетельствовало о том, что переговорные позиции сторон были едва ли не противоположными. Они совпадали лишь в нескольких вопросах. Во-первых, в признании того обстоятельства, что Западный Берлин не входил в состав ни одного из двух существовавших германских государств. Во-вторых, в обоюдном желании «сейчас и в будущем» избегать обострений обстановки вокруг Западного Берлина. В-третьих, в согласии с тем, что в ходе переговоров стороны могут вносить в повестку дня те вопросы, которые они сочтут нужными.