Разумеется, — и взгляд его пронзительных, пылающих огнем глаз скользнул по лицу Аррена, — если бы мне понадобилось узнать твое Настоящее Имя, я сделал бы это. Но в этом нет нужды. Я буду знать тебя Аррен, а ты меня — Сокол. Расскажи мне, как прошло твое путешествие.
— Путь был долгим.
— Ветра дули еле-еле?
— С ветрами-то было все в порядке, но вот вести я принес дурные, лорд Сокол.
— Тогда поведай мне обо всем, — мрачно произнес Верховный Маг, как бы уступая нетерпеливости ребенка, и, пока Аррен говорил, Сокол ни на секунду не отрывал взгляда от хрустальной завесы капелек воды, стекавших из верхней чаши в нижнюю, словно он и не слушал вовсе или, напротив, слышал нечто большее, чем просто слова мальчика.
— Вы знаете, милорд, что Правитель, мой отец, будучи потомком Морреда, с искусством волшебства знаком не понаслышке, а в юности провел год здесь, на Рокке. У него есть определенная сила и знания, хотя он редко использует их на практике, будучи занят управлением государством и городами, а также вопросами торговли. Флотилии нашего острова плавают далеко на запад, заходя даже в воды Западного Предела, торгуя сапфирами, воловьими шкурами и оловом. В начале нынешней зимы один капитан принес в город Берилу слух, который достиг ушей моего отца, и он послал за этим человеком и выслушал его историю.
Юноша говорил быстро, с оттенком неуверенности в голосе. Его воспитывали вышколенные придворные и ему не свойственна была присущая юности бравада.
— Капитан рассказал, что на острове Нарведуен, который лежит в пятистах милях к западу от наших морских путей, отныне нет магии. Заклинания но имеют там больше никакой силы, сказал он, а слова их забыты. Мой отец спросил, не произошло ли это потому, что все волшебники и колдуньи покинули остров. Тот ответил: нет, там остались некоторые из тех, что прежде называл себя чародеями, но они больше не в состоянии даже починить котел или найти потерявшуюся иглу с помощью своих чар. Тогда мой отец спросил: не был ли народ Нарведуена повергнут в уныние? На что капитан вновь ответил: нет, они выглядели беззаботными. Хотя, заметил он, многие страдали от болезней, а урожай был скуден, как никогда, это их почему-то ни капельки не тревожило. Капитан сказал (я был там, когда он разговаривал с Правителем) — итак, он сказал: «Они были похожи на больного, которому сообщили, что он не протянет и года, а тот знай твердит себе; это неправда, я буду жить вечно. Они бесцельно слоняются, — сказал он, — не видя белого света». Когда вернулись другие торговцы, они подтвердили слухи о том, что Нарведуен испытывает упадок и утратил искусство волшебства. Но все это были обычные россказни о Пределе; который всегда являл собой загадку, и только мой отец воспринял их всерьез. Затем в Новый Год, во время Праздника Ягнят, когда жены пастухов несут в город первенцев своих овец, мой отец поручил чародею Руту наложить заклинание, увеличивающее приплод. Но Рут вернулся во дворец ни с чем, бросил свой посох и сказал:
— Милорд, я не в силах произнести заклинание.
Мой отец стал расспрашивать его, но тот лишь отвечал:
— Я забыл порядок слов и сами слова.
Тогда мой отец сам отправился на площадь и произнес заклинание. Празднество было завершено. Но я заметил, что, вернувшись тем вечером во дворец, отец выглядел угрюмо и устало. Он сказал мне:
— Я произнес какие-то слова, но не знаю, заключен ли в них какой-либо смысл.
И, в самом деле, весной на стада напала порча, множество ягнят сдохло при родах, а некоторые… утратили свой облик.
Неторопливый звонкий голос юноши смолк. Он вздрогнул и судорожно вздохнул, когда произнес эти слова.
— Я видел нескольких из них, — добавил он. Наступила пауза.