Дурак повернул свою пятнистую плешивую голову, глядя, как Пилос поднимается по крутой железной лестнице на вышку, и его колокольчики зазвенели.
На дне морском птицы носят чешую, а не перья, сказал он. Я знаю, я-то знаю.
Даже для дурака Пестряк являл собой жалкое зрелище. Может быть, когда-то над его шутками и смеялись, но море отняло у него этот дар вместе с доброй половиной рассудка и всей его памятью. Тучный и дряблый, он постоянно дергался, трясся и нес всякий вздор. Теперь он смешил только девочку, и только ей было дело до того, жив он или умер.
Безобразная девочка, печальный шут и старый мейстер в придачу вот история, способная исторгнуть слезы у любого.
Посиди со мной, дитя. Крессен поманил Ширен к себе. Сейчас совсем еще рано, едва рассвело. Тебе следовало бы сладко спать в своей постельке.
Мне приснился страшный сон, сказала ему Ширен. Про драконов. Они хотели меня съесть.
Девочка мучилась кошмарами, сколько мейстер ее помнил.
Мы ведь с тобой уже говорили об этом, сказал он ласково. Драконы ожить не могут. Они высечены из камня, дитя. В старину наш остров был крайней западной оконечностью владений великой Валирии. Валирийцы возвели эту крепость и создали каменные изваяния с искусством, которое мы давно утратили. Замок, чтобы обороняться, должен иметь башни повсюду, где сходятся под углом две стены. Валирийцы придали башням форму драконов, чтобы сделать крепость более устрашающей, и с той же целью увенчали их тысячью горгулий вместо простых зубцов. Он взял ее розовую ладошку в свои покрытые старческими пятнами руки и легонько пожал. Ты сама видишь бояться нечего.
Но Ширен это не убедило.
А эта штука на небе? Далла и Матрис разговаривали у колодца, и Далла сказала, что слышала, как красная женщина говорила матушке, что это дракон выдыхает огонь. А если драконы дышат, разве они не могут ожить?
«Уж эта красная женщина, уныло подумал мейстер. Мало ей забивать своими бреднями голову матери, она еще и сны дочери должна отравлять. Надо будет поговорить с Даллой построже, внушить ей, чтобы не повторяла подобных историй».
Огонь на небе это комета, дитя мое, хвостатая звезда. Скоро она уйдет, и мы больше никогда в жизни ее не увидим. Вот посмотришь.
Ширен храбро кивнула:
Матушка сказала, что белый ворон извещает о конце лета.
Это правда, миледи. Белые вороны прилетают только из Цитадели. Пальцы мейстера легли на его цепь все ее звенья были выкованы из разных металлов, и каждое символизировало его мастерство в особой отрасли знания. В дни своей гордой юности он носил ее с легкостью, но теперь она тяготила его, и металл холодил кожу. Они больше и умнее других воронов и носят только самые важные письма. В этом сказано, что Конклав собрался, обсудил наблюдения, сделанные мейстерами по всему государству, и объявил, что долгое лето наконец завершилось. Десять лет, две луны и шестнадцать дней длилось оно самое длинное на памяти живущих.
Значит, теперь станет холодно? Ширен, летнее дитя, не знала, что такое настоящий холод.
Да, со временем. Быть может, боги по милости своей пошлют нам теплую осень и обильные урожаи, чтобы мы могли подготовиться к зиме. В народе говорили, что долгое лето предвещает еще более долгую зиму, но мейстер не видел нужды пугать ребенка этими россказнями.
Значит, теперь станет холодно? Ширен, летнее дитя, не знала, что такое настоящий холод.
Да, со временем. Быть может, боги по милости своей пошлют нам теплую осень и обильные урожаи, чтобы мы могли подготовиться к зиме. В народе говорили, что долгое лето предвещает еще более долгую зиму, но мейстер не видел нужды пугать ребенка этими россказнями.
Пестряк звякнул своими колокольцами:
На дне морском всегда стоит лето. Русалки вплетают водяные цветы в свои косы и носят платья из серебристых водорослей. Я знаю, я-то знаю!
Я тоже хочу платье из серебристых водорослей, хихикнула Ширен.
На дне морском снег идет снизу вверх, а дождь сух, словно кость. Я знаю, уж я-то знаю!
А у нас тоже будет снег? спросила девочка.
Да, будет. (Хорошо бы он не выпадал еще несколько лет и недолго лежал.) А вот и Пилос с птицей.
Ширен восторженно вскрикнула. Даже Крессен не мог не признать, что птица имеет внушительный вид: белая как снег, крупнее любого ястреба, с яркими черными глазами последнее означало, что она не просто альбинос, а настоящий белый ворон, выведенный в Цитадели.
Ко мне, позвал мейстер. Ворон расправил крылья, шумно пролетел через комнату и сел на стол перед Крессеном.
А теперь я займусь вашим завтраком, сказал Пилос. Крессен, кивнув, сказал ворону:
Это леди Ширен.
Ворон мотнул головой, будто кланяясь, и каркнул:
Леди. Леди.
Девочка раскрыла рот:
Он умеет говорить?
Всего несколько слов. Я говорил тебе они умны, эти птицы.
Умная птица, умный человек, умный-разумный дурак, сказал шут, побрякивая колокольчиками, и запел: Тени собрались и пляшут, да, милорд, да, милорд, пел он, перескакивая с ноги на ногу. Не уйдут они отсюда, нет, милорд, нет, милорд. Он кивал на каждом слове, лязгая колокольчиками на своих рогах.
Белый ворон закричал, захлопал крыльями и взлетел на железные перила лестницы, ведущей на вышку. Ширен как будто стала еще меньше.