Пушкин Александр Сергеевич - Пиковая дама (сборник) стр 6.

Германн остановился. Графиня, казалось, поняла, чего от нее требовали; казалось, она искала слов для своего ответа.

 Это была шутка,  сказала она наконец,  клянусь вам! это была шутка!

 Этим нечего шутить,  возразил сердито Германн.  Вспомните Чаплицкого, которому помогли вы отыграться.

Графиня видимо смутилась. Черты ее изобразили сильное движение души, но она скоро впала в прежнюю бесчувственность.

 Можете ли вы,  продолжал Германн,  назначить мне эти три верные карты?

Графиня молчала; Германн продолжал:

 Для кого вам беречь вашу тайну? Для внуков? Они богаты и без того, они же не знают и цены деньгам. Моту не помогут ваши три карты. Кто не умеет беречь отцовское наследство, тот все-таки умрет в нищете, несмотря ни на какие демонские усилия. Я не мот; я знаю цену деньгам. Ваши три карты для меня не пропадут. Ну!..

Он остановился и с трепетом ожидал ее ответа. Графиня молчала; Германн стал на колени.

 Если когда-нибудь,  сказал он,  сердце ваше знало чувство любви, если вы помните ее восторги, если вы хоть раз улыбнулись при плаче новорожденного сына, если что-нибудь человеческое билось когда-нибудь в груди вашей, то умоляю вас чувствами супруги, любовницы, матери,  всем, что ни есть святого в жизни,  не откажите мне в моей просьбе!  откройте мне вашу тайну!  что вам в ней?.. Может быть, она сопряжена с ужасным грехом, с пагубою вечного блаженства, с дьявольским договором Подумайте: вы стары; жить вам уж недолго,  я готов взять грех ваш на свою душу. Откройте мне только вашу тайну. Подумайте, что счастие человека находится в ваших руках; что не только я, но дети мои, внуки и правнуки благословят вашу память и будут ее чтить, как святыню

Старуха не отвечала ни слова.

Германн встал.

 Старая ведьма!  сказал он, стиснув зубы,  так я ж заставлю тебя отвечать

С этим словом он вынул из кармана пистолет.

При виде пистолета графиня во второй раз оказала сильное чувство. Она закивала головою и подняла руку, как бы заслоняясь от выстрела Потом покатилась навзничь и осталась недвижима.

 Перестаньте ребячиться,  сказал Германн, взяв ее руку.  Спрашиваю в последний раз: хотите ли назначить мне ваши три карты?  да или нет?

Графиня не отвечала. Германн увидел, что она умерла.

IV

Лизавета Ивановна сидела в своей комнате, еще в бальном своем наряде, погруженная в глубокие размышления. Приехав домой, она спешила отослать заспанную девку, нехотя предлагавшую ей свою услугу,  сказала, что разденется сама, и с трепетом вошла к себе, надеясь найти там Германна и желая не найти его. С первого взгляда она удостоверилась в его отсутствии и благодарила судьбу за препятствие, помешавшее их свиданию. Она села, не раздеваясь, и стала припоминать все обстоятельства, в такое короткое время и так далеко ее завлекшие. Не прошло трех недель с той поры, как она в первый раз увидела в окошко молодого человека,  и уже она была с ним в переписке,  и он успел вытребовать от нее ночное свидание! Она знала имя его потому только, что некоторые из его писем были им подписаны; никогда с ним не говорила, не слыхала его голоса, никогда о нем не слыхала до самого сего вечера. Странное дело! В самый тот вечер, на бале, Томский, дуясь на молодую княжну Полину ***, которая, против обыкновения, кокетничала не с ним, желал отомстить, оказывая равнодушие: он позвал Лизавету Ивановну и танцевал с нею бесконечную мазурку. Во все время шутил он над ее пристрастием к инженерным офицерам, уверял, что он знает гораздо более, нежели можно было ей предполагать, и некоторые из его шуток были так удачно направлены, что Лизавета Ивановна думала несколько раз, что ее тайна была ему известна.

 От кого вы всё это знаете?  спросила она, смеясь.

 От приятеля известной вам особы,  отвечал Томский,  человека очень замечательного!

 Кто ж этот замечательный человек?

 Его зовут Германном.

Лизавета Ивановна не отвечала ничего, но ее руки и ноги поледенели

 Этот Германн,  продолжал Томский,  лицо истинно романтическое: у него профиль Наполеона, а душа Мефистофеля. Я думаю, что на его совести по крайней мере три злодейства. Как вы побледнели!..

 У меня голова болит Что же говорил вам Германн,  или как бишь его?..

 Германн очень недоволен своим приятелем: он говорит, что на его месте он поступил бы совсем иначе Я даже полагаю, что Германн сам имеет на вас виды, по крайней мере он очень неравнодушно слушает влюбленные восклицания своего приятеля.

 Да где ж он меня видел?

 В церкви, может быть на гулянье!.. Бог его знает! может быть, в вашей комнате, во время вашего сна: от него станет

Подошедшие к ним три дамы с вопросами oubli ou regret[12]?  прервали разговор, который становился мучительно любопытен для Лизаветы Ивановны.

Дама, выбранная Томским, была сама княжна ***. Она успела с ним изъясниться, обежав лишний круг и лишний раз повертевшись перед своим стулом.  Томский, возвратясь на свое место, уже не думал ни о Германне, ни о Лизавете Ивановне. Она непременно хотела возобновить прерванный разговор; но мазурка кончилась, и вскоре после старая графиня уехала.