Аннотация: Третья (видимо, предпоследняя) книга по миру Торн.
Зыков Виталий
ДОРОГА ДОМОЙ
Пролог
…Когда же проснутся ветры — предвестники бури, что изменит мир, то приумножатся ряды предателей дела отцов. Вспыхнут алым небеса, и вспомнит мир об Истинном цвете магии. Тогда же на вратах святилища Спящих будут сломаны последние печати…
Последний фрагмент Фиорского пророчества (так называемые Списки Ужасов), расшифрованный по заказу Академии Общей Магии.
В небольшом кабинете недалеко от узкого стрельчатого окна-бойницы за столом сидел молодой мужчина и что-то увлечённо писал на желтоватом листе грубой бумаги. Острый кончик металлического пера невесомо порхал, увязывая хитрые закорючки букв.
— …и осмотр места преступления показал, что… — человек на мгновение задумался, подбирая слова, и именно в этот момент на бумагу сорвалась жирная капля чернил. — А-аа-а, демон Бездны и тысяча мархузов!!!
В ярости скомкав почти полностью исписанный лист, чиновник швырнул комок в урну у самой двери и, как всегда, попал. Вторя его крику, со двора донёсся истошный вопль недавно пойманного убийцы. Видно преступник всё ещё продолжал упорствовать, раз его рёв вырывался наружу из подвала в дальнем конце Дома Правосудия. И ведь следствие уже нашло достаточно улик, ни у кого не осталось никаких сомнений в виновности мерзавца, тому осталось только признаться, однако глупец продолжал городить прежний вздор о невиновности.
Тихо скрипнула дверь, и в комнату ввалился щуплый паренёк, нагруженный толстенными папками с документами из архива.
— Осторожней, сказал! Осторожней, деревня ты конопатая! — из коридора донёсся визгливый с неприятным присвистом голос Серто Туармина. — Ты ещё господина старшего расследователя Ярига Дубоя побеспокой своей неуклюжестью!
В конец перепуганный мальчишка из младших писцов с грохотом бухнул стопку старых дел на стол господина Дубоя, отчего последний досадливо поморщился и, раздражённо встав, прошёл к окну.
— У-уу-у, бестолочь! — донеслось из-за спины старшего расследователя, после чего раздался звук щедро отвешенного подзатыльника, торопливое бормотание, гневный окрик и удаляющийся топот грубых башмаков.
— Совсем молодёжь распустилась! Уже несколько бумажек донести не могут, — провозгласил расследователь Туармин и уже более спокойно поинтересовался: — Яриг, неужели ты надеешься найти в этих старом хламе хоть что-то путное?! Да они уже лежали в шкафу, из которого один путь — на свалку. Секты служителей Бездны не проявляли себя уже больше сотни лет, какие здесь могут быть связи?!
Старший расследователь медленно повернулся к коллеге и, пожалуй, к тому, кого он мог назвать другом, и задумчиво потребовал:
— Убери эту рухлядь с моего стола! Тебе этим заниматься, вот и забирай к себе.
— Я-то заберу, но ты на вопрос не ответил. — Страдальчески закатив глаза протянул Серто и в три приёма перетащил пыльные тома на стул напротив.
Дубой вернулся на своё место и, страдальчески морщась, смахнул пыль с освободившегося стола.
— Сто лет не тысяча, ещё остались живые свидетели тех событий, те, кто мог натаскать нынешних искателей знаний и заступничества по настоящему Тёмных сил. Наши с тобой предшественники не могли найти всех, выжечь под корень всю заразу ковенов, потому и будем искать похожие следы, — ледяной взгляд старшего расследователя до этого сверливший замершего коллегу, внезапно потеплел и в уголках глаз появились весёлые морщинки.