Как будто слишком усердный повар нарезает для дам пирог чересчур мелкими дольками.
Он засмеялся.
– Все вернется, маркиз Ричард!.. Уж поверьте моему опыту. А сейчас я оставлю вас. Спешу доложить герцогу Людвигу, что вы очнулись. Не
удивляйтесь, если он захочет вас тут же навестить. Наш хозяин очень гостеприимный человек, очень радушный.
Я развел руками.
– Боюсь, что эта одежда не совсем…
Он хохотнул.
– Разумеется, маркиз! Я сейчас же распоряжусь, чтобы вам доставили все необходимое.
Он откланялся и ушел, посмеиваясь. Я тут же завертел головой, осматриваясь. Если меня принимают за маркиза, что хоть и рискованно, но
снимает ряд щекотливых вопросов, то я должен уметь ориентироваться в этом мире.
Зеркал множество, даже на двух столиках еще по одному, с подставочками, чтобы крутить так и эдак, высматривая, какой прыщ выдавить. Все в
настолько сложных завитушках, что просто обидно, куда пропадает труд, это же надо с лупой исследовать все миниатюрные сценки, а когда рожу
рассматривать?
Изящный подсвечник из серебра, настоящее произведение искусства, стилизованное дерево, обвитое четырьмя драконами, что, изящно изогнувшись,
держат в пастях свечи. Оранжевое пламя ровное, чистое, без малейших признаков копоти. Поддавшись импульсу, я провел ладонью над свечами,
жара не ощутил, осторожно коснулся огонька кончиком пальца.
Магия, мелькнуло в голове ошарашенное. Никакого жара, только свет, идеальная имитация. За дверью еще раз протопали шаги, но мимо, я
торопливо вертелся на месте, всматриваясь в картины, в отделку стен, задрал голову и вгляделся в люстру. Что сразу бросается в глаза: нет
крепкой веревки или даже цепи, накрученной толстой бухтой на металлический штырь, торчащий из стены на высоте поднятых ладоней высокого
человека. Эта веревка иногда идет прямиком к основанию люстры, иногда через петли сперва по стене поднимается к потолку, а затем уже по
нему к люстре…
Словом, отсутствует необходимый элемент: как же здесь опускают люстру, чтобы зажечь все эти свечи? Но люстра выглядит так, словно
прикреплена там навечно. Да и свечи горят как-то странно. При открытом окне ни у одной даже язычок не колыхнется.
Глава 3
Вошли трое слуг, в руках кипы одежды, за ними маленький чопорный человечек в белом, тоже с жабо, весь в фижмах и в роскошнейшем парике. Мне
он показался еще больше, чем милейший лекарь, похожим на постриженного и украшенного цветными бантами пуделя.
– Мое почтение, маркиз, – сказал он и, сорвав с головы огромную шляпу с перьями, цветами и лисьим хвостом, исполнил изумительный по
сложности танец, приплясывая, подпрыгивая и смахивая шляпой пыль с туфлей.
Я чувствовал себя неловко, стою, как дурак, и пялюсь на такое сложное представление, человек вон аж губу закусил, чтобы ничего не
пропустить и нигде не сбиться.
– Здорово, – сказал я и, удержавшись, чтобы похлопать и бросить ему монету, добавил с ноткой восхищения: – Дивное искусство, сэр! Я еще не
видел человека, который мог бы… да…
– Спасибо, сэр…
– Ричард, – снова представился я. – Ричард Длинные Руки.
– Спасибо, сэр Ричард. Я в какой-то мере должен владеть сложным искусством лучше, чем большинство.
– Вы уже владеете! – воскликнул я.
Он польщенно улыбнулся.
– Благодарю вас, маркиз. Я личный портной его высочества герцога Людвига, мастер Гандлер.