За столом шум не меньший, чем при взятии ворот замка, а ножи, расчленяя зажаренных целиком оленей, звякают так же, как во время битвы. Но в какой-то момент все стихло, я видел как мужчины застывают, опускают ножи, нижние челюсти опускаются так же, как и ослабевшие руки. Я проследил за их взглядами: по лестнице в наш зал спускается леди Беатрисса.
На мужских мордах, что стали почти человеческими, проступило некое мечтательное выражение, одинаковое как для молодых рыцарей, так и для старых. Смотрят зачарованные, а леди Беатрисса соступает со ступеньки на ступеньки царственно, совсем не пленница, а королева этого дворца. Даже Алевтина засмотрелась на нее сперва с любопытством, потом с откровенной симпатией и восторгом.
Голубое платье ниспадает до пола, узкий золотой пояс перехватывает тонкую талию, золотые волосы крупными локонами падают на плечи на спину. Рядом со мной у рыцаря открыт рот и на лице такое выражение, словно увидел ангела.
— Волшебная принцесса, — прошептал кто-то за спиной.
— Хозяйка фей. — ответил другой голос, такой же восторженный. — Господи, ну почему я женат!
— А вот я нет, — сообщил кто-то злорадно.
— У нее отобраны все земли, — предостерег некто.
— Плевать, — ответил грубый голос. — У меня своих хватает! А вот такого сокровища…
Леди Беатрисса сошла с последней ступеньки и остановилась, спина прямая, взгляд устремлен на короля, но и на него она ухитряется смотреть, как на пустое место. Я подумал, как же ей страшно, каких усилий стоит сохранять осанку, не дрогнуть ни одним мускулом на лице, выдавая панику. Поистине, ее гордость родилась раньше ее самой, что значит двенадцать поколений знатных предков.
Рыцари бросали на короля нетерпеливые взгляды. Какой-то осанистый граф даже приподнимался дважды, готовый броситься навстречу бегом и привести ее к столу, однако у нас не простолюдины пируют, каждое слово и каждый жест весомы. Барбаросса все медлил, оглядывал всех с угрюмой подозрительностью, наконец прорычал, как лев, пожирающий антилопу:
— Сэр Ричард!
— Я здесь, Ваше Величество, — ответиля смиренно.
— Вы, как упустивший леди Беатриссу в своих владениях… возможно, сумеете поймать ее здесь? И даже приведете за наш королевский стол?
За столом захохотали. Если для них привести эту волшебную женщину кажется честью, то для меня — унижением. Я стиснул челюсти, поднялся, злой и нахмуренный, но пока обходил стол, мелькнула неожиданная мысль, что король таким образом защитил меня от завистников.
Я подошел к леди Беатриссе, она вскинула голову и посмотрела мне в глаза. Это ты виноват, сказал ее взгляд. Это ты виноват… Да, ответил я взглядом, это я виноват.
Она замедленным движением подала мне руку, словно не уверенная, что я приму, я так же строго и чинно, не делая поспешных движений, принял, и мы пошли к столу, глядя только перед собой. За столом затихли, я тоже выгляжу странно, мы остановились перед королем, он прорычал зло:
— Сэр Ричард, надеетесь свалить свои неудачи на меня? Нет уж, ведите и сажайте рядом с собой.
Рыцари заулыбались, задвигались, да, в самом деле это выглядит не как честь, а как наказание, стоит только посмотреть на мой вид. Я подвел леди Беатриссу дальше, ее место таким образом оказалось совсем близко от короля, только стол и разделяет нас, леди Беатрисса дождалась, когда я выдвину кресло, подошла, я усадил и сел рядом.
Все это мы проделывали, как куклы, что разыгрывают сложную пантомиму. Я видел восторженные взгляды, меня уже не замечают, я со счетов сброшен, все рассматривают леди Беатриссу так, что я только за эти взгляды всех их бил бы простой дубиной до тех пор, пока весь зал не заполнился бы плоским подрагивающим мясом толщиной с блин.
Она смотрела прямо перед собой, такая хрупкая и беззащитная, но взгляд прямой, спина ровная, только смертельно бледные щеки выдают ее сильнейшее волнение.