Раны на лице были чудовищные: своим оружием ножом, резаком, во всяком случае каким-то тончайшим лезвием, убийца исполосовал ей щеки, разрезав рот до самых ушей. Потом он глубоко в горло засунул камень, чтобы у несчастной не смыкались челюсти. В результате огромный черный крик, словно на полотне Эдварда Мунка. И как завершение жуткого зрелища еще одна деталь: кровеносные сосуды век и глазных яблок лопнули от перенапряжения взгляд был равномерно красным.
Внимательно рассматривая эти фотографии, Корсо не испытывал никаких эмоций. Как у большинства сыщиков, его способность негодовать при виде человеческой жестокости с годами ослабла. Он просто размышлял о том, что они имеют дело с первостатейным монстром, способным скрупулезно спланировать преступление, а потом дать волю безудержной жестокости.
Корсо пролистал другие протоколы. Борнек хорошо потрудился, ничего не скажешь. Стефан не видел, что еще можно добавить. Возможно, убийца был знаком с Ниной, а может, нет. Возможно, он встретил девушку двадцать лет назад, а может, только накануне ее смерти Где-то во времени и в пространстве их пути пересеклись, но не было никакой возможности поймать тот первый убийственный взгляд, появление тени.
Два часа ночи. Сна ни в одном глазу. Корсо принес из холодильника новую банку пива и решился пойти навстречу худшему: щелкнув по клавише, он открыл папку присланных адвокатом документов, и перед ним появился перечень его недостатков, проступков, грехов. Тут было все: алкоголизм, супружеская грубость, торчание на работе, психологическое давление Единственное, на что Эмилия пока не отважилась но он полагал, что в случае необходимости она к этому прибегнет, обвинение в нескромных прикосновениях к их сыну.
Все это было так грубо, что Стефан не мог поверить своим глазам и надеялся, что судьи не поддадутся обману. Но особенно подлой ему представлялась манера Эмилии и ее адвокатессы превращать мельчайшие проявления его характера, включая достоинства, в недостатки. Горит на работе? Не принимает участия в воспитании сына. Делает с сыном уроки, следит, чтобы тот занимался на фортепиано? Домашний тиран, слишком властен и требователен. Старается проводить с сыном свободное время? Это чтобы отдалить его от матери
Когда слова на мониторе стали сливаться в сплошные, готовые воспламениться электрические провода, он закрыл документы, едва сдержавшись, чтобы не шваркнуть ноутбук о стену.
Необходимо дать выход ярости. В голову пришла всего одна мысль: он позвонил Ламберу, командиру второй группы полицейской бригады по борьбе с незаконным оборотом наркотиков.
Ламбер? Корсо.
Все в порядке, дружок? с издевкой поинтересовался тот. Я думал, сотрудники уголовки ложатся спать в десять вечера.
У вас сегодня ночью что-нибудь намечено?
Тебе-то что? Ты из полиции, что ли?
Я серьезно.
Полицейский кисло усмехнулся:
Небольшой обыск где-то у черта на рогах.
Что-то горяченькое?
Братья Зарауи, браток. Мы три года этого ждали. По нашим сведениям, новейший комплекс, с лабораторией, гидравлическим прессом и go fast с пылу с жару.
Сколько там?
Сто килограмм смолы, столько же травы и целая упаковка еще не обработанного кокса.
Корсо восхищенно присвистнул. Он надеялся вписаться в мелкую операцию, чтобы встряхнуться, а тут вдруг такой масштаб.
Где?
Пикассо.
Квартал Пабло Пикассо в Нантере занимал первую строчку в списке наиболее неблагополучных зон. Уровень номер один по части угрозы и опасности.
Я с вами.
Hola, браток, это борьба с незаконным распространением наркотиков, а не летние танцы на лужайке!
Я могу пригодиться. Я там вырос.
Нашел чем хвастаться. Какого хрена ты вдруг туда заявишься?
Я зол, просто руки чешутся.
Тоже мне отдушина!
Нет, я серьезно.
Неожиданно Ламбер заинтересовался:
Проблемы с начальством?
С моей бывшей. Я получил от ее адвоката первые исковые требования по нашему разводу.
Сыщик гоготнул, как индюк:
Да уж, это тянет на форс-мажор. Be my guest[9].
Собственно говоря, квартала Пабло Пикассо не существовало. То, что называли этим именем, представляло собой жилой комплекс, расположенный на авеню Пабло Пикассо в Нантере. Фасады высоких круглых башен, созданных воображением архитектора Эмиля Айо, украшали мозаики, напоминающие облака, и окна в форме капель воды. Прекрасная мечта архитектора обернулась настоящим кошмаром нищеты и преступности.
Корсо жил там в подростковом возрасте и помнил мельчайшие детали окружающей обстановки: двери в вестибюлях, общих коридорах и на лестницах были покрашены в яркие цвета, а стены покрыты разноцветной штукатуркой. Стены в квартирах были закругленные, ковровое покрытие походило на коротко стриженный газон. Там было много пространства, много фантазии, и все это обитатели поспешно попортили, испачкали, разрушили. Им лишь бы кайф словить, а что да как не важно[10]
Уже с Парижской окружной дороги в районе Дефанс Корсо различил вырисовывающиеся на фоне синего неба башни. 3:45. Он прибыл вовремя. Ламбер предупредил, что они начнут операцию в 4:00. Сотрудники отдела по борьбе с наркотиками получили разрешение на проведение ночного обыска.