Моя карьера в спецслужбах закончилась после командировки в Чечню некоторые инструктора, чтобы не потерять сноровку, ездили в боевые точки, укрепляя навык. Не отставал от них и я. После того как врачи в госпитале извлекли пулю из легкого, они выдали вердикт: к службе я не гожусь. После госпиталя я недолго думал, куда податься, и решил начать с милиции. После нажатия некоторых нужных кнопок, я оказался в новом райотделе в новостройке Москвы. Так началась моя восьмилетняя служба в уголовном розыске, пока наемный убийца не закончил мой путь.
Служба в ФСБ и частые командировки неплохо глушили мою жажду крови, в милиции же с этим было сложнее. Пара убитых мной щенков, которые грабили и убивали гуляющую молодежь, не принесла того облечения, что мне требовалось. Все изменилось, когда в соседнем районе пошла серия, и всех бросили туда на помощь. Вычислил я ублюдка сам, тот все подтвердил, даже показал, где прятал трофеи, что брал с трупов девушек. Вывезя его за город, я его забил, молотком дробя кости. Мне очень не понравилось, что двумя жертвами маньяка были маленькие девочки, поэтому старался причинить ему как больше боли и чтобы он помучился, зная, за что ему достается. После этого пошла такая волна, что я понял вот оно. Это то, что мне надо. Почти шесть месяцев после того случая я был в отличном настроении, не вспоминая про свою жажду крови, но счастье длилось недолго, и я понял что нужно снова выходить на охоту. Теперь я знал, кто моя цель. В общем, за время моей службы я уничтожил одиннадцать маньяков, безобразничавших на территории России. За это время я стал отличным опером и раскрывал своих жертв достаточно быстро и точно. Еще бы, коллеги, можно сказать. Я думал так же, как и они. Только дважды у меня случались промашки, когда брал невиновных. Но к этому времени все уже было отработано, поэтому допрашивал я их в маске с сывороткой правды. Невиновных я отпустил, мне лишняя кровь ни к чему. Хорошо еще, что обходилось без свидетелей моей деятельности. Хотя нет, была одна, но тогда я прошел мимо. Только скорчил забавную рожицу девятилетней девочке, что стояла на лестничной площадке, и потрепал ее по макушке. Я с детьми не воюю. Ну, если они в моем представлении дети, конечно.
Потом, глядя на составленный фоторобот, что пришел в наш отдел, только хохотал. В общем, так и жил. Да, я понимаю, что не положительный человек, но и у меня были свои моральные принципы, которым я старался следовать. Без особой нужды простых граждан я не трогал.
За время службы я не забыл про тех трех воспитанников детдома, что ушли от возмездия. Я их нашел, надо ли говорить, что мое лицо они видели последним в своей жизни. Да и умирали они достаточно долго. Как-то я прочитал в одной книге (перевод с испанского), как снимать с человека кожу инквизиция этим баловалась, а тут, можно сказать, добровольцы. На всех трех опробовал, выяснилось, что без обезболивающего это сделать невозможно. Мрут, твари. На этом мое мщение за сестру закончилось, она могла лежать в могиле спокойно. Скажу честно, она часто приходила в моих снах и молча и печально смотрела на меня, только слезы катились из ее глаз, но когда умер последний насильник, подобные сны прекратились. Я был рад, слишком тяжело они мне давались, я сам просыпался с мокрым лицом и опухшими глазами.
О себе могу сказать так: душа компании, любитель игры на гитаре и обладатель приятного баритона. В гостях, где я был, не включали музыкальные центры, а просили спеть меня.
Во время службы в ФСБ женился и имел дочку-красавицу. После ранения был развод, и дочка жила с матерью, но часто навещала меня. Теперь все мое имущество перейдет ей, согласно составленному завещанию. Ничего, парни из отдела помогут, и все сделают по закону, чтобы дочку не кинули, я с ними об этом заранее обговорил. В момент моей гибели ей было тринадцать лет, и вступит она во владение моей трехкомнатной квартирой и «Инфинити», заработанных на крышевании, только через три года, но парни, я уверен, присмотрят за ней. Особенно за женой та еще тварь, может и продать принадлежащее дочке имущество. Более чем уверен, в той жизни только один человек искренне скорбит обо мне. Это моя дочь.
На момент службы в милиции я поступил на филфак, просто для общего развития и расширения кругозора. Студентки в библиотеке выглядели очень забавно, когда видели в читальном зале громилу с отсутствием печати интеллекта на лице, с интересом читающего историю античности, неопределенно хмыкающего в разных местах. Учился я заочно и до своей гибели закончить успел. Ко всему прочему, я неплохо владел английским и чуть хуже французским. Ну, по крайней мере, за год до гибели, когда проводил отпуск за границей отдыхал с дочкой в Париже, местные меня понимали, да и я, обладая хорошей памятью, изрядно улучшил свой разговорный навык.
Во время службы в ФСБ женился и имел дочку-красавицу. После ранения был развод, и дочка жила с матерью, но часто навещала меня. Теперь все мое имущество перейдет ей, согласно составленному завещанию. Ничего, парни из отдела помогут, и все сделают по закону, чтобы дочку не кинули, я с ними об этом заранее обговорил. В момент моей гибели ей было тринадцать лет, и вступит она во владение моей трехкомнатной квартирой и «Инфинити», заработанных на крышевании, только через три года, но парни, я уверен, присмотрят за ней. Особенно за женой та еще тварь, может и продать принадлежащее дочке имущество. Более чем уверен, в той жизни только один человек искренне скорбит обо мне. Это моя дочь.