Сол был настоящим мужчиной. Он не любил прилагательные и декоративные подушечки. Фрэнсис часто вспоминала Сола в своей постели: как он шутливо ругался, вытаскивая очередную подушечку из-под ее головы и швыряя в угол комнаты, а она только хихикала. Фрэнсис тряхнула головой, прогоняя эту картину. Приятные сексуальные воспоминания она воспринимала как очко в пользу первого мужа.
Когда в жизни Фрэнсис все было хорошо, она обоим своим бывшим мужьям не желала ничего, кроме счастья и отличной эрекции. Но сейчас она накликивала на их седые головы все казни египетские.
Она пососала кончик большого пальца правой руки больно порезала его кромкой бумаги. Время от времени палец начинал пульсировать, напоминая, что даже самый мелкий из ее недугов способен отравить день.
Машина выехала на неровную часть дороги, и Фрэнсис, вытащив палец изо рта, обеими руками ухватилась за баранку. «Оп-паньки!»
Ноги у нее были довольно короткие, так что сиденье приходилось придвигать как можно ближе к рулю. Генри говорил, что вид у нее такой, будто она за рулем детской машинки в парке аттракционов. Ему это нравилось. Но по прошествии пяти, что ли, лет он уже не считал это милым и вечно ругался, когда ему приходилось отодвигать сиденье, садясь за руль.
Ей тоже лет пять нравилось, что он разговаривает во сне.
Внимание!
Ей тоже лет пять нравилось, что он разговаривает во сне.
Внимание!
Дикий пейзаж остался позади. Наконец-то знак. «Добро пожаловать в Джаррибонг. Мы гордимся званием ЧИСТЫЙ ГОРОД».
Фрэнсис отпустила педаль газа, и стрелочка спидометра остановилась на разрешенных пятидесяти милях в час такая скорость казалась до нелепости медленной.
Она крутила головой, разглядывая город. Китайский ресторан с выцветшим красно-золотым драконом на дверях. Станция техобслуживания кажется, закрытая. Здание почты из красного кирпича. Винный магазин, в котором можно купить бутылочку, не выходя из машины, вроде бы работающий. Совершенно ненужное, кажется, полицейское отделение. На улицах ни души. Город, может, и чистый, но выглядит совершенно постапокалиптическим.
Она подумала о своей последней рукописи. Действие в новом романе происходило в маленьком городке. Это тоже был маленький городок один из многих, ничем не приукрашенный в своей мрачной реальности. Не очаровательная, созданная ее воображением приютившаяся в горах деревенька с теплым многолюдным ресторанчиком, в котором пахнет корицей, и самое удивительное! с книжным магазинчиком, предположительно прибыльным. Критики правомерно называли бы роман слащавым, но рукопись, вероятно, не отдавали на рецензию. К тому же она никогда не читала рецензии на свои книги.
Значит, вот он какой старый добрый Джаррибонг. Прощай, маленький грустный чистый город.
Она нажала педаль газа и посмотрела на стрелку спидометра, вернувшуюся к сотне. На сайте было сказано, что нужный поворот в двадцати минутах езды от Джаррибонга.
Она увидела впереди еще один знак. Прищурилась, наклонившись над баранкой, и прочитала: «Транквиллум-хаус следующий поворот налево».
Она сделала это. Провела шесть часов за рулем и не свихнулась. Настроение у нее резко улучшилось, но тут же упало, потому что теперь ей уж точно придется довести дело до конца.
Через один километр поверните налево, приказал навигатор.
Я не хочу поворачивать налево через один километр, меланхолично ответила Фрэнсис.
Она вообще не планировала оказаться в этом полушарии в это время года. Она собиралась вместе со своим «близким другом» Полом Дрэбблом быть в Санта-Барбаре, чтобы калифорнийское зимнее солнце грело их лица, пока они шлялись по винодельням, ресторанам и музеям. Она должна была проводить долгие неспешные дни, знакомясь с Ари, двенадцатилетним сыном Пола. Слушать, как он хихикает, обучая ее какой-нибудь адской компьютерной игре. Друзья Фрэнсис, у которых были дети, смеялись и глумились над ней, но она и правда хотела научиться: сюжетные линии казались ей насыщенными и сложными.
В памяти всплыло молодое серьезное лицо того детектива. С детскими веснушками. Он записал все, что она рассказала, царапающей бумагу шариковой ручкой, ужасным почерком, без всяких сокращений. Писал он с ошибками. И не мог выдержать ее взгляда.
При этом воспоминании Фрэнсис неожиданно бросило в жар.
Унижение?
Возможно.
У нее закружилась голова. Пробрал озноб. Ладони на руле моментально стали влажными.
«Стоп, сказала себе Фрэнсис. Ты должна немедленно остановиться».
Она включила поворотник, хотя сзади не было ни одной машины, и остановилась на обочине. Ей хватило здравого смысла включить аварийную сигнализацию. По лицу ручьями струился пот. За считаные секунды рубашка промокла насквозь. Фрэнсис принялась отдирать от тела влажную ткань, убрала прилипшую ко лбу прядь. Ее трясло.
Фрэнсис чихнула, и боль в очередной раз пронзила поясницу. Боль была такой эпической силы, что она начала смеяться сквозь катившиеся по лицу слезы. О да, Фрэнсис явно съезжает с катушек.
Сильнейшая волна стихийной, первобытной ярости захлестнула ее. Фрэнсис принялась молотить кулаком по кнопке клаксона, закрыла глаза, запрокинула голову и начала кричать в унисон с гудком, потому что ее измучила эта простуда, в спине будто торчала раскаленная спица, а сердце было разбито, к чертовой матери, и