Пауль тяжело вздохнул и набрал номер своего прежнего домашнего телефона.
Добрый день, вы позвонили фрау Ширмхерр. С вами говорит автоответчик. Оставьте свое имя и номер телефона. Я вам перезвоню, отозвались на другом конце телефонной линии.
При обычных обстоятельствах у Херцфельда начинал дергаться глаз, когда он слышал девичью фамилию своей бывшей жены, которую она вернула себе еще во время их бракоразводного процесса, то есть до того, как их разрыв обрел законную силу. Однако сейчас было не время распалять ненависть к своей бывшей жене, и он набрал номер ее мобильника. К его удивлению, на звонок ответил знакомый мужской голос.
Алло, Норман, это я, Пауль. Мне надо переговорить с Петрой.
Интересно, о чем?
«А тебе не все равно?» мысленно ответил ему Херцфельд, который, несмотря на плохую слышимость, все же уловил его ехидную усмешку.
Два года тому назад Петра представила Херцфельду Нормана в качестве своей правой руки в руководимом ею архитектурном бюро, а спустя всего два месяца эта «правая рука» уже залезла в ее трусики.
«Проклятье! подумал профессор. Надо же было такому случиться! Единственный раз я решил позвонить своей бывшей жене и нарвался именно на человека, ставшего причиной нашего развода».
Где она?
Петра, к сожалению, уже в самолете. Что мне ей передать?
В каком самолете? удивился Херцфельд.
«Эйрбас-380», заносчиво ответил Норман.
Только тогда профессор понял, что за посторонние шумы мешали их разговору. Это были характерные звуки, присущие любому международному аэропорту в мобильнике слышался гул голосов и стандартный гонг, предшествующий объявлению на нескольких языках.
Петра специализировалась на разработке строительных проектов крупных торговых центров по всему миру. Поэтому не было ничего необычного в том, что она летала в командировки со своим личным секретарем. Странным, однако, было другое. Зачем Петра доверила ему свой мобильник?
Ответ напрашивался только один: видимо, она прочитала его имя, высветившееся на дисплее телефона, и передала его своему дружку. Херцфельда так и распирало высказать этому наглецу все, что он о нем думает, но профессор подавил в себе приступ гнева и произнес:
Послушайте, это очень важно. Мне нужно срочно с ней поговорить. Тут Херцфельд прикусил себе язык, так как чуть было не произнес слова о том, что речь идет о жизни и смерти Ханны.
А это могло создать опасность для его дочери!
«Никому ни слова, папа! Иначе я умру!» запомнилось ему ее предупреждение.
Я с удовольствием соединил бы вас с Петрой, но «Квонтас» не делает исключений даже для пассажиров первого класса, откашлявшись, заявил Норман.
«Квонтас»? удивился Херцфельд, который еще раньше по необычному сигналу вызова мог догадаться, что звонок международный. Она в Австралии?
В Новой Зеландии, хотя я не понимаю, вам-то какое дело?
Трудно передать словами, с каким удовольствием Херцфельд обматерил бы этого идиота. Его так и распирало это сделать, но тогда этот засранец закончил бы разговор намного быстрее.
Послушайте, заявил Норман. Было приятно поболтать с вами. Но мне пора на регистрацию, а персонал аэропорта просит мой мобильный телефон.
Моя дочь с вами? вынужден был Херцфельд задать Норману вопрос, который он хотел адресовать лично своей жене.
Его не оставляла слабая надежда на то, что сообщение, прослушанное им по автоответчику, является розыгрышем. Ведь в век цифровой технологии составить текст с подлинным звучанием голоса человека путем компоновки вырезок из старых записей было не так уж и трудно. Поэтому он старался исключить любые сомнения, пусть даже самые ничтожные, в том, что Ханну действительно похитили. Только тогда Херцфельд смог бы полностью сконцентрироваться на ее освобождении.
Послушайте, заявил Норман. Было приятно поболтать с вами. Но мне пора на регистрацию, а персонал аэропорта просит мой мобильный телефон.
Моя дочь с вами? вынужден был Херцфельд задать Норману вопрос, который он хотел адресовать лично своей жене.
Его не оставляла слабая надежда на то, что сообщение, прослушанное им по автоответчику, является розыгрышем. Ведь в век цифровой технологии составить текст с подлинным звучанием голоса человека путем компоновки вырезок из старых записей было не так уж и трудно. Поэтому он старался исключить любые сомнения, пусть даже самые ничтожные, в том, что Ханну действительно похитили. Только тогда Херцфельд смог бы полностью сконцентрироваться на ее освобождении.
Ханна? В голосе Нормана послышалось неподдельное удивление. Ее с нами нет. Если вы забыли, профессор, то мне придется вам напомнить, что она должна ходить в школу.
«Но дома я застать ее никак не могу!» подумал про себя Херцфельд.
Профессор понимал, что дальнейший разговор становится все более бессмысленным, но тем не менее спросил:
Вы знаете номер мобильника Ханны?
Знаю. Однако после всего того, что мне довелось услышать, не думаю, что его стоит вам сообщать. А теперь прошу меня извинить.
С этими словами наглец отключился, и профессор в ярости сжал в руке свой мобильник. Его так и подмывало швырнуть телефон о стену, а еще лучше запустить им в стеклянную витрину с выставленными в ней историческими экспонатами, подаренными на его сорокалетие руководством факультета, где он преподавал. Возможно, он поддался бы этому сильному искушению, если бы вдруг в его руке не начал вибрировать мобильник.