– Ты не родственница ли лорда Вудбриджа?
– Я имею честь быть его дочерью, – Сабина присела в знак почтения к столь изысканной леди.
Евгения с трудом сдержала на лице радость.
– Какая удача, что колесо моей кареты сломалось именно на этом месте. Я столько наслышана о вашем гостеприимстве. Я с удовольствием прошлась бы по этому лугу к замку, но боюсь, что моя обувь не годится для прогулок по мокрой траве.
– Тогда я скажу отцу, чтобы он выслал за вами экипаж…
Евгения сделала вид, что не расслышала последних слов Сабины. Она внимательно разглядывала девочку.
– Я мало знаю вашу семью… но мне говорили, что у графа только одна дочь и она уже в том возрасте, что может выйти замуж.
– Я и есть единственная дочь графа Вудбриджа, – насторожилась Сабина.
– Но вы еще совсем ребенок! – воскликнула Евгения.
Сабина промолчала.
– Не сочтите меня неучтивой, но как ваше имя?
– Я Сабина Блексорн, герцогиня Бальморо. Простите, мадам, что я не представилась вам сразу.
О Боже! Эта худая малявка с мокрым от росы подолом простенького платья, спотыкающаяся чуть ли не на каждом шагу, и есть жена Гаррета? Что же делать Евгении? Расхохотаться и закричать в приступе досады и бешеной ревности? И ведь действительно, у девчонки на руке кольцо с гербом Бальморо. Теперь она разглядела его.
Евгения подавила в себе гнев. Она произнесла с великолепно сыгранным сочувствием:
– Я разделяю вашу печаль, дитя мое. Вы еще долго не увидите своего супруга. Он не смеет показать вас своим родным и друзьям.
Сабина уже догадалась, кто эта фея, прибывшая на болотистый луг в придворном наряде и якобы попавшая в небольшую дорожную неприятность.
– Я вижу перед собой леди Мередит?
Взгляды, которыми они обменялись, сказали им все, что они думают друг о друге. Наступил момент, когда можно было изъясняться без недомолвок.
– Значит, ты слышала обо мне?
– Да.
– Что ж, я довольна, что ты все знаешь.
– А я довольна, что увидела вас, – мужественно отбила словесный удар девочка. – Мое приглашение остается в силе. Если ваша карета и в самом деле нуждается в починке.
Вынести явный намек, что ее подозревают во лжи, Евгения была не в силах. Она сорвалась на крик:
– Он никогда не полюбит тебя, жалкая хромоножка!
– Мы всегда рады гостям, – получила в ответ Евгения вежливое приглашение. – И незачем было ломать колесо у кареты. Вас впустили бы через парадный вход и встретили подобающим образом.
Евгения захлебнулась от гнева, но поняла, что на этот раз она проиграла. Как бы ни жалка была эта девчонка, на сей день она герцогиня Бальморо, а леди Мередит лишь отвергнутая и даже не состоявшаяся любовница.
Карета укатила прочь, но Сабина еще долго не могла унять нервную дрожь, охватившую ее при прощальном взгляде незваной гостьи.
Дворецкий, встретивший ее в холле, тревожно оглядел юную госпожу и так же с тревогой и недоумением выслушал ее распоряжение:
– Впредь, если какие-нибудь гости пожалуют к нам в дом, особенно если это будут леди, докладывай мне, прежде чем их впускать.
Сабина произнесла это с такой твердостью в голосе, какую старый слуга не ожидал услышать от четырнадцатилетней девочки.
Гортланд Блексорн сидел в общей зале трактира «Утка и лисица», вытянув ноги к жаркому пламени камина, и накачивался крепким элем. После каждого глотка он с нетерпеливым ожиданием бросал взгляд на входную дверь.
Прошел час, потом другой… Он уже выпил достаточно, но возвысил голос, требуя, чтобы ему принесли еще пива.
Владелец трактира приблизился к нему, собираясь утихомирить не в меру шумного джентльмена. Если тот будет продолжать буянить, то хозяин не постесняется выкинуть его из своего заведения.
– Ты знаешь, кто я такой? – нагло ухмыльнулся Гортланд.
– Понятия не имею.
– А как тебя зовут, трактирщик?
– Гаральд Лудлоу, сэр.
– Так вот, мистер Лудлоу, заруби себе на носу.