Они сначала хотели на них себе два дома купить где-нибудь за границей. Потому что деньги были халявные, с неба свалились, никто их, в общем-то, и не ждал так, дело одно хорошо обернулось. Но потом узнали, что пятьдесят штук на два дома не хватит, хватит только на один дом. И решили их пока отложить типа, потом что-нибудь придумаем. Но когда наступило «потом», денег уже не было. И каждый из них говорил, что он их не брал. Пашкина жена ходила к Генке домой и о чем-то с ним разговаривала. Генка мне об этой встрече говорить не хотел, а Пашка, когда пьянел, просто скрипел зубами. Дурацкая тоже привычка.
Короче, история была дерьмо. Обычное дерьмо на палке.
Поэтому теперь Пашка рассматривал в окно родное Фрязино. С глубоким и неподдельным интересом. А Генка вел джип, как будто сдавал на права. И я рядом с ним типа инструктора по вождению. Только машину водить я совсем не умел. И Фрязино за окном меня тоже волновало не очень.
Что это у тебя? сказал я, поднимая с пола книжечку в синем переплете.
Да придурок один подарил, сказал Генка. Миссионер какой-то американский. Мебель у нас заказывал для своего молельного дома.
При слове «у нас» он впервые с тех пор, как Пашка сел в джип, оторвал взгляд от дороги и посмотрел назад. Вернее, не посмотрел, а как бы шевельнулся в его сторону.
Я открыл книжку на середине и прочитал первое, что попалось мне на глаза: «Вошел же сатана в Иуду, прозванного Искариотом, одного из числа двенадцати».
Брось ее вон туда. Генка открыл передо мной бардачок. Надо будет жене отдать. Она в последнее время этой херней увлекается.
Подожди, сказал я. Дай-ка мне еще посмотреть.
Отец как-то в детстве сказал: «Не читай много испортишь глаза». А я и так много не читал. И мало не читал тоже. Книжку, с которой он меня тогда увидел, я вообще в руки случайно взял. Это была мамина книжка про то, как вязать. Крючки всякие, петельки. Не знаю, зачем я ее открыл. Скучно было, наверное. А тут отец подошел. И говорит не читай много.
Насчет велосипеда та же история. И насчет того, чтобы научить набивать мяч. То есть как будто и нет ничего. Ни велика, ни мяча, ни коленки. И меня тоже нет. А соседские пацаны есть. Во всяком случае, велик им каждому держал отец. Стоял сзади и держал за багажник. А потом спрашивали меня: подержать? Но я всегда говорил: не надо. Потому что так лучше, когда совсем один. Приходишь домой и трешь свои синяки столовой ложкой. А отец шуршит газетой, смотрит на тебя и говорит: после этого обязательно ее помой.
Поэтому когда в Серегиной квартире никто нам дверь не открыл и Генка сказал, что, видимо, придется ехать к моему отцу, я просто молча стоял в этом грязном подъезде у зеленой стены, смотрел на него и не знал, что ему на это ответить.
Ну и чего ты вылупился? сказал он. Чего ты молчишь? Ты же по пьяни сам говорил, что он у тебя в московской мэрии работает. Поедем к нему, поговорим. Он там узнает у себя насчет продажи этой квартиры. Кто купил и когда. И насчет бомжей у них там тоже должна быть какая-то служба. Регистрация В общем, чего куда. Поехали. А то время уже, на фиг, шепчет.
Я не видел его десять лет.
Ну и что? Теперь увидишь. Кончай сопли жевать! Нам без него никто информации насчет Серегиной квартиры не даст. А без такой информации сюда можно вообще не соваться. Нам надо узнать, кто там живет. И как они вообще туда, на фиг, попали. Давай, давай, говори адресок.
Я посмотрел на Пашку, но он в этот момент отвернулся.
Вам кого? сказала молодая женщина, открывая дверь.
Испугалась. Слышно было по голосу. Мы стояли перед ней, как три бандюгана. Я старался хоть немного спрятаться за Генку. Хотя бы лицо.
А, это ты, Костя! сказал отец, появившись в коридоре у нее за спиной. Заходи. Давайте, ребята, все проходите.
Я сделал шаг из-за Генкиной спины, и отец крепко обхватил меня своими руками.
Вот ты и приехал. А я тебя давно жду.
Водка у него была дорогая. С импортными этикетками и в красивой бутылке. Но мало. Хватило только на пятнадцать минут.
Марина, купи нам еще водочки, сказал отец. А то нас тут всех скоро замучит жажда.
У тебя завтра совещание, сказала она, стараясь не смотреть в мою сторону.
Я помню. Ты сходи, золотая, купи. Мне надо с сыном наконец водки попить. Чего ты так долго не приезжал? А, Костя?
Дела были, сказал я.
А я все хотел тебе брата с сестрой показать. Ты знаешь про них? Они, правда, сейчас в школе. Наташка в пятом классе, а Славка в первый пошел. Оба во вторую смену. Знаешь, такие смешные.
Я представляю.
Да ничего ты не представляешь. Рассказывай, ты-то как?
Он посмотрел мне в лицо, и я увидел, что ему это было нелегко сделать.
Сам видишь.
Да ладно тебе! Всякое в жизни бывает. Главное, что живой.
Он помолчал и повертел в руках пустую рюмку.
А вообще как? Тяжело пришлось?
Несладко.
Понятно. А как угораздило?
В бэтээр из «шмеля» долбанули.
А ребята были с тобой? Он посмотрел на Генку и Пашку.
Их раньше вытащили. Серега думал, что мертвый я.
Отец еще немного помолчал, потом глубоко вздохнул и оторвал взгляд от пустой рюмки.
А насчет вашего Сергея, честно говоря, не знаю, как вам помочь. Я совсем в другом отделе. Занимаюсь патриотическим воспитанием.