Только потом в боте до них дошло, что они маленько ошиблись, капсул-то две, а мяса три, что делать? Решили, что на корабле разберутся, может ещё найдут, в смысле, отремонтируют, одну, ну или на худой конец, в клетке посидит, чай не аграф. Бореньку и Юрочку поместили в капсулы, так как у них был выше интеллект, а у Юры ещё и пси, хоть мало, но есть. А у толстой бабёнки ни пси, ни значительного интеллекта не наблюдалось, значит в клетку её. Крышка капсулы была прозрачной и, поскольку она была из старых, то была рифлёной, ну как гранёный стакан с боку.
На корабле всех выгрузили. Капсулы в стойку. Толстуху в клетку. А на следующий день, когда она пришла в сознание в клетке в мятой и грязной одежде, а вокруг негры с оружием, она завыла, а негры, заметив такой концерт, стали собираться возле клетки и хохотать над ней. Скучно им было. На шум пришел старый капитан, которому тоже было скучно, в клетке он увидел ревущую толстую белую женщину. Если бы она была моложе и худее, то он не обратил бы на неё внимание, а тут такой "колобок" и плачет, интересно. Анфиса заметила интерес капитана к себе, она, конечно не знала, что это капитан, она не знала даже языка на котором они разговаривали между собой, но её женское чутьё подсказало, что это начальник. А дальше у неё всё было на автомате, улыбка, жест, взгляд и прочее, а кому охота сидеть в клетке. В общем капитан забрал её к себе, помыл, подлечил в медкапсуле, там же язык загрузил, комбез выдал, как у всех и ещё, от щедрот душевных и от "нежной любви", так неожиданно возникшей у него к ней, бусы в виде ошейника на её прелестную шейку. А бусы, в смысле, ошейник простой рабский с электрошокером и небольшим зарядом взрывчатки внутри, которая другим разумным навредить не может, так как мала, а тому на чьей шее находится аккурат эту самую шею переломит. Всё это он разъяснил, а она к тому времени уже знала общий язык, и даже показал как работает электрошокер. Так что Анфиса, всё поняв и осознав удар током по своей шее, решила всё делать, что скажет капитан. Ну ведь хотела найти какого-то спонсора, а чем он хуже: кормит одевает, украшает (ошейник), по своему любит и вообще хороший, потому что, ведь, не убил, а мог. Просто мечта одинокой женщины.
На корабле всех выгрузили. Капсулы в стойку. Толстуху в клетку. А на следующий день, когда она пришла в сознание в клетке в мятой и грязной одежде, а вокруг негры с оружием, она завыла, а негры, заметив такой концерт, стали собираться возле клетки и хохотать над ней. Скучно им было. На шум пришел старый капитан, которому тоже было скучно, в клетке он увидел ревущую толстую белую женщину. Если бы она была моложе и худее, то он не обратил бы на неё внимание, а тут такой "колобок" и плачет, интересно. Анфиса заметила интерес капитана к себе, она, конечно не знала, что это капитан, она не знала даже языка на котором они разговаривали между собой, но её женское чутьё подсказало, что это начальник. А дальше у неё всё было на автомате, улыбка, жест, взгляд и прочее, а кому охота сидеть в клетке. В общем капитан забрал её к себе, помыл, подлечил в медкапсуле, там же язык загрузил, комбез выдал, как у всех и ещё, от щедрот душевных и от "нежной любви", так неожиданно возникшей у него к ней, бусы в виде ошейника на её прелестную шейку. А бусы, в смысле, ошейник простой рабский с электрошокером и небольшим зарядом взрывчатки внутри, которая другим разумным навредить не может, так как мала, а тому на чьей шее находится аккурат эту самую шею переломит. Всё это он разъяснил, а она к тому времени уже знала общий язык, и даже показал как работает электрошокер. Так что Анфиса, всё поняв и осознав удар током по своей шее, решила всё делать, что скажет капитан. Ну ведь хотела найти какого-то спонсора, а чем он хуже: кормит одевает, украшает (ошейник), по своему любит и вообще хороший, потому что, ведь, не убил, а мог. Просто мечта одинокой женщины.
Глава 2. Конец одного и начало другого
Что ж голова так трещит и во рту дюжина кошек "освободилась", а руки и ноги затекли и не слушаются. Ну голова и кошки-то понятно, вчера выпивали, а тело-то что. Да и вчера ли это было, что-то, как-то не верится почему-то. Или вчера, или давно.
О, вот, начинает тело чувствоваться, мурашки побежали, теплеет. Наверное, можно попробовать открыть глаза. Ой, больно, свет яркий, глаза слезятся, точнее слезились бы, но нет сухо, сушняк. Да что так плохо-то и полосы какие-то перед глазами. А полосы, полосы, как на том стакане из сна. Так это был не сон. Или сон. И вообще, где я? И кто я или не я, но нет, вон шрам на пальце мой. Фу, всё-таки я. А теперь, где? Да и шрам разглядеть, это надо шею и руку повернуть, так что тело слушается. Так всё-таки где я?
О, пошел стакан вверх или не стакан, а крышка какого-то ящика или гроба. Я, что, в гробу что ли, или нет. Крышки гробов, вроде бы, не прозрачные. Что-то булькает подо мной, а водкой не пахнет и мочой тоже. Ладно, дальше. Ой, я ещё и голый в этом ящике, будем так его называть.
Так, попробуем сесть. Сел с трудом, руки дрожат и трясутся. Надо осмотреться. Кругом такие же ящики, но пустые, так как крышки открыты. Что-то гудит где-то, но не здесь. Помещение где-то 10 на 20, а может быть 25 метров и высотой метров 5 не меньше, может и больше. Помещение серого противного мышиного цвета. У потолка светлее, а к полу и пол темнее. Свет откуда-то сверху, но не резкий, а, я бы сказал, мягкий, спокойный. Откуда светит не понятно, но сверху, наверное. Воздух довольно свежий, но с примесями каких-то технических запахов еле уловимых.