Плач не прекращался, наоборот, становился все громче. Алек посмотрелся в зеркало, снял галстук и, отшвырнув его,
закрыл глаза. В чем дело? Почему ребенок кричит так, словно его жизнь в опасности?
– Перестань! – прошептал он. – Ради Бога, успокойся.
Малышка орала с такой силой, что казалось, вот вот рухнет потолок. Не в силах этого вынести, Алек устремился из комнаты по широкому
коридору к лестнице, ведущей на третий этаж, где помещалась детская.
«Как холодно», – думал он, поднимаясь по ступенькам. Холли уже надорвала голос, но продолжала упрямо кричать.
Алек распахнул дверь детской. Там уже стояла миссис Макграфф, его чертова экономка, прижимая к себе девочку и стараясь ее успокоить.
– Где кормилица, дьявол бы всех побрал?!
Миссис Макграфф испуганно обернулась:
– О милорд, Нэн пришлось вернуться домой. Ее ребенок заболел, а семья… впрочем, это долгая история, и, короче говоря, Холли нечего
есть и она голодна.
– Отдайте ее мне, – решительно потребовал Алек. – Идите вниз и прикажите Смайту немедленно привести Нэн. Пусть возьмет ребенка с
собой. Ради Господа, скорее!
Алек взял на руки дочь и несколько мгновений не мог прийти в себя от страха. Какая крошечная! И так громко кричит, что у него в ушах
звенит. Маленькое тельце корчится в судорогах. По крайней мере он знал о детях достаточно, чтобы поддержать головку Холли, и
невольно, нехотя вынудил себя в первый раз взглянуть на нее по настоящему. Сморщенное личико в красных пятнах, распухшее от плача.
Густые пряди почти белых волос. Точно таких же, как у него в детстве, по крайней мере мать часто говорила ему об этом.
– Тихо, малышка, – мягко сказал Алек, – все будет хорошо. Скоро получишь свое молоко.
Ребенок на секунду смолк, словно прислушиваясь к незнакомому низкому голосу, и широко открыл мутные глазки, глядя в направлении,
откуда доносились звуки. Глаза цвета Северного моря во время жестокого шторма. Темно темно синие и глубокие. Совсем как у него.
– Нет, – сказал Алек, отводя выгибающееся тельце подальше от себя. – Нет.
Девочка напрягалась, тужилась, пытаясь освободиться от незнакомых рук. Алек вытягивал руки все дальше, пока мог, но наконец, не
выдержав, сдался и прижал дочь к груди, бормоча бессмысленные ласковые слова, снова и снова, опять и опять, нежно, ласково, тихо. К
его изумлению, девочка икнула несколько раз, сунула в рот кулачок и прислонилась головкой к его плечу. Маленькое тельце вздрогнуло
еще раз и тут же стихло. На секунду Алека охватил страх, что Холли мертва, но нет, она просто заснула. Он держит ее, а она спит.
Алек растерянно огляделся. Что ему теперь делать? Осторожно опустившись в кресло качалку у камина, Алек набросил на Холли шерстяную
шаль и начал раскачиваться, постепенно убаюкав и себя.
Нэн и миссис Макграфф стояли на пороге детской, раскрыв от изумления рты.
– Невероятно, – прошептала экономка. – Его милость ни разу не был здесь.
Нэн держала своего ребенка у переполненной молоком ноющей груди.
– Я должна покормить Холли, – сказала она. Алек мгновенно пробудился и обернулся к кормилице.
– Она спит, – беспомощно выдохнул он. – Я ее укачивал.
– Она так похожа на вас, ну просто как две капли воды, – выпалила Нэн. – Я так и думала, но…
Она в ужасе замолчала, не понимая, как решилась на подобное. Алек встал, неосторожным движением разбудив Холли.
Та дернулась, непонимающе взглянула на него и заорала с новой силой. Алек улыбнулся:
– Нэн, по моему, вы ей нужнее.
Кормилица положила своего ребенка на кровать и ловко перехватила у Алека девочку.