Я заставил немало понервничать и Лоренцо Минотти, моего капитана в те годы. Он пытался сдерживать меня, но все время страдал от моего ужасного подросткового поведения.
Я не уверен, это всего лишь ощущение, но мне кажется, что кто-то из старших одноклубников ходил к руководителям клуба и просил меня убрать. Генеральный директор Пасторелло вызывал меня к себе и призывал к порядку.
В 1995-м я стал уже частью основной команды на постоянной основе. Мы ездили в турне по Соединенным Штатам и Канаде, и я все время делал все наперекор Скале.
Однажды я жил в отеле, рядом с которым было поле для гольфа.
Пожалуйста, не трогайте электрокары, попросил тренер.
Угадайте, кого же он первого увидел рассекающим по полю? Вашего покорного слугу.
На Ниагарском водопаде, прежде чем мы вышли из автобуса, он предупредил нас:
Не ешьте всякую ерунду.
И кто же попался с мороженым, огромным, как факел Статуи Свободы? Конечно, опять ваш покорный слуга.
Он штрафовал меня на миллион. Меня, который зарабатывал двести тысяч лир в месяц. Я смеялся и говорил секретарю:
Запишите все на мой счет.
Вот таким я был. Иногда приходил Стефано Танци пообщаться с игроками. Все уважительно называли его на «вы».
Я хлопал его по плечу:
Сте, привет, как дела?
Он был парнем чуть постарше меня, очень умным.
Я сказал отцу, что ты самый симпатичный в команде.
Взрослым, как учил меня отец, я всегда говорил «вы». Но он был почти моим сверстником, и тот факт, что он хозяин клуба, не имел никакого значения.
В последнем матче турне мы вели 50. На воротах стоял Джованни Галли. До конца оставалось десять минут. Танци сказал Скала:
Поставь парня.
Все выходили на поле, я практически один сидел на скамейке. Единственный, кто за весь турнир вообще не играл.
В последнем матче турне мы вели 50. На воротах стоял Джованни Галли. До конца оставалось десять минут. Танци сказал Скала:
Поставь парня.
Все выходили на поле, я практически один сидел на скамейке. Единственный, кто за весь турнир вообще не играл.
Скала повернулся ко мне:
Разминайся.
Я посмотрел на него самым противным взглядом:
Пока я разминаюсь, матч как раз кончится.
Выведите его на поле, максимально сухо сказал тренер. Я, просидевший на скамейке целый месяц, пропустил два мяча и отвратительно себя показал. Если бы матч продлился еще десять минут, соперник сравнял бы счет.
Если бы в тот день на выходе с поля мне бы сказали, что через четыре или пять месяцев я буду дебютировать в Серии А, я бы не только не поверил, но и назвал бы сумасшедшим того, кто это предположил.
Но я оказался в том автобусе мечты. Как это случилось? В начале сезона второй вратарь, Джованни Галли, ушел. По договору он должен был играть в Кубке Италии, но Скала не поставил его в первом матче, и он собрал чемоданы. Взяли Алессандро Ниста одного из моих лучших друзей теперь, но он почти сразу получил серьезную травму. Потом, на матче Кубка УЕФА, травмировался Буччи.
Я предвидел, что буду играть против «Милана». Я надеялся на это, когда никто, кроме меня, не верил. Но в ту неделю я тренировался, как сумасшедший, сверхурочные тренировки, на поле выходил сосредоточенный и серьезный, ни в чем не ошибался. Так что в то воскресное утро Скала мне позвонил и сказал, что я буду играть.
Мои товарищи беспокоились, а когда я уснул в автобусе, их это вряд ли успокоило.
Но я был таким. Думаю, если бы у меня был другой характер, я бы не вошел в мир футбола. Я хотел прожить свою жизнь молодого человека до конца. Если бы сейчас я вел себя так, ничего бы не получилось, я бы не добился результата, это была бы моя ахиллесова пята. Но именно эта неосознанность мне очень помогала. Я помню, что моя мать думала так же. Когда болельщик соперников после моего провокационного движения крикнул ей на стадионе:
Вы должны стыдиться своего сына!
Она ответила:
Ему всего восемнадцать.
Другой крикнул:
Но он зарабатывает миллиарды!
Она заткнула и его:
Сколько бы он ни зарабатывал, все так себя ведут в восемнадцать.
Я спокойно переоделся в раздевалке «Тардини» и только тогда начал немного волноваться. Мне помогли «Криппоне» Массимо Криппа и Алессандро Мелли, замечательные ребята с таким же позитивным характером, как у меня. Значит ли это, что они были немного незрелыми, как я? Наверное.
Джиджи, все в порядке?
Вполне. Я очень хотел показать себя как вратарь, не мог дождаться, пока арбитр засвистит, чтобы показать мои способности. Я не мог дождаться, когда же люди будут показывать на меня и говорить: «Это Буффон!»
Соперники из «Милана» тоже были очень вежливы. Паоло Мальдини посмотрел на меня и пожелал «ни пуха ни пера». Пануччи был милым, а Стеба Росси, их вратарь, меня удивил. Все говорили о нем как о грубияне, а он был очень вежливым, подбодрил меня и показал себя как очень понимающий человек.
Я встал в ворота под непонимающими взглядами болельщиков. Мой выход сопровождался вялыми аплодисментами. Но это была единственная вялая вещь в том матче. Я совершил четыре, пять сенсационных сэйва, решительно и быстро. Мне еще и немного повезло. Но свою удачу надо искать.
Счет матча так и не был открыт, а я теперь больше не был мальчиком. Я выходил в семи матчах до рождественских каникул, и первые три были против «Милана», «Юве» и «Наполи» (в Неаполе). Дело не для трусов, но мне всегда нравились сложные задачи. С «Юве» я пропустил первый гол в Серии А, от Чиро Феррары.