Незнакомец наградил парня сокрушительной затрещиной, а потом вынул из-за пояса кривой нож и занес над ним:
— Каварьы! Гхавари, ублудак!
И тут безмолвная серая тень обрушилась на него, бросая на пол. Стальные челюсти сомкнулись на запястье, заставляя выронить оружие. Незнакомец даже не закричал — взревел по-звериному, замолотил тяжелыми подкованными сапогами. Буян, ни на что не отвлекаясь, продолжал откусывать руку. Он принадлежал к породе волкодавов и вообще-то при нужде предпочитал вцепляться в горло, человеческие ухватки тоже знал. Как знал и то, к чему присуждают воров и грабителей — и сам, в случае чего, мог поступить строго по закону…
Но нападавший был непрост. Смирившись с болью, он потянулся другой рукой, вынул из-за голенища второй нож, длинный и узкий. И уже готов был вонзить его между ребер Буяна, но в этот момент Упрям оседлал его и без малейших колебаний всадил оброненный изогнутый клинок неприятелю в глотку.
Брызнула черная кровь. Буян отпустил обмякшую жертву. Упрям, которого разом покинули все силы, безучастно смотрел, как преображается труп: кожа окончательно посерела, скулы заострились и как будто выдвинулись вперед. Из-под шлема выскочило заправленное туда длинное остроконечное ухо, а вздернутая губа обнажила частокол кривых клыков.
Убитый не был человеком.
Буян, выждав немного, мягко толкнул Упряма в плечо и лизнул в щеку. Это привело ученика чародея в чувство. Он вскочил, огляделся. Несколько кровавых пятен виднелось на свежих, с прошлого года еще не потемневших досках — и она была человеческой. Возможно, Наум, застигнутый врасплох, сам нанес себе рану, прибегая к магии крови. Нападавших в тот миг здесь не было, иначе последний уцелевший не спрашивал бы, «кыде тшарадей». Но какие чары были созданы? Что случилось потом?
Упрям обежал башню. Всюду царил беспорядок, похоже было, что зарезанный им враг двигал мебель в поисках потайного хода. Само собой, не нашел — его и не было. Однако ученик чародея вскоре подумал, что ему самому впору потайные ходы искать. Ни намека на присутствие Наума!
Куда же он мог подеваться?
Борясь с тошнотой, Упрям осмотрел трупы внизу и убедился, что все неприятели погибли от магии — либо взламывая дверь с охранным заклинанием, либо столкнувшись с Наумом нос к носу. Исключение составлял тот, что лежал у конюшни — ему довелось переведаться с Буяном, он же, по всей видимости, и ранил пса, по счастью, неглубоко.
Шестой труп обнаружился на задах. И, как ни страшно и одиноко было Упряму, он не удержался от нехорошей усмешки: негодяй вздумал поискать чародея в крапиве, Собственно, самого трупа тут уже не было, только лежали у зарослей невкусные сапоги и неудобоваримое железо. А крапива сонно покачивала листьями и шуршала своими таинственными коробочками…
Пес повсюду следовал за Упрямом, настороженно оглядываясь. Парень опустился на колено и обнял могучую мохнатую шею.
— Эх, — вздохнул он, — если б ты мог рассказать, что здесь произошло!
Буян высвободился из объятий — нежностей он никогда не любил, даже в щенячестве — и потянул ученика чародея за собой.
— Что? Ты хочешь мне что-то показать?
Пес презрительно фыркнул. Ну да, дурацкий вопрос… не хотел бы — не звал.
Сначала он решительно направился к двери в башню, но остановился, принюхался, подбежал к телеге и, опершись о край передними лапами, глухо рыкнул на перевернутый котел.
— Да нет, — отмахнулся Упрям. — Это просто иноземная вещь, колдовской инструментарий, ничего опасного.
Волкодав только зыркнул на него: мол, я-то знаю, чего рычу.
— Эй!.. — донесся тонкий голосок, — Люди!
Ба, да ведь это же из-под котла! Упрям запрыгнул в телегу.