Ну вот, готово. Роланда подошла к столику Равича. Ладная фигура, ясное личико, спокойные черные глаза. И пуритански строгое черное платье, резко выделяющее ее среди полуголых девиц, знак того, что она здесь распорядительница.
Выпей со мной, Роланда.
Давай.
Равич сходил к стойке за еще одной рюмкой, налил. Когда рюмка наполнилась наполовину, Роланда отстранила бутылку.
Хватит. Больше не надо.
Полрюмки это не дело. Лучше просто не допей, оставишь.
Зачем? Это ж только перевод добру.
Равич поднял глаза. Взглянул в ее надежное, такое рассудительное лицо и улыбнулся:
Перевод добру. Вечный страх всех французов. А чего ради вся эта бережливость? Тебя, вон, не больно-то берегут.
Так то ж коммерция. Совсем другое дело.
Равич рассмеялся.
Тогда выпьем за коммерцию. Во что превратилось бы человечество, если бы не мораль торгашей? В сущий сброд: одни уголовники, идеалисты да лодыри.
Тебе нужна девушка, решила Роланда. Хочешь, я позвоню, вызову Кики? Очень хороша. Двадцать один год.
Вон как. Тоже двадцать один. Нет, это сегодня не для меня. Равич снова наполнил свою рюмку. Скажи, Роланда, перед сном о чем ты обычно думаешь?
Обычно ни о чем. Устаю очень.
Ну а когда не устаешь?
Тогда о Туре.
С какой стати?
У одной из моих тетушек там дом с лавкой. Я уже два раза за нее закладную выкупала. Когда она умрет ей семьдесят шесть, дом мне достанется. Я тогда вместо лавки кафе открою. Обои светлые, чтобы в цветочек, живая музыка, ну, там, пианино, скрипка, виолончель, а в глубине зала бар. Небольшой, но со вкусом. А что, район хороший и место бойкое. Пожалуй, в девять с половиной тысяч я уложусь, даже на люстры и шторы хватит. Тогда у меня еще пять тысяч про запас останется на первое время. Ну и плата с жильцов к тому же, ведь второй и третий этажи я сдавать буду. Вот о чем я думаю.
Ты сама из Тура?
Да. Но там никто не знает, где я и что. А если дела хорошо пойдут, никто и интересоваться не станет. Деньги, они все прикроют.
Не все. Но многое.
Равич уже чувствовал легкую тяжесть в голове, отчего и голос его теперь звучал как-то тягуче.
По-моему, с меня достаточно, сказал он, вытаскивая из кармана несколько бумажек. И там, в Туре, ты выйдешь замуж, Роланда?
Не сразу. Но через несколько лет пожалуй. У меня там есть кое-кто.
Ты к нему ездишь?
Редко. Он мне пишет иногда. Не на этот адрес, конечно. Вообще-то он женат, но жена его в больнице. Туберкулез. Врачи говорят, еще год, от силы два. И тогда он свободен.
Равич встал.
Благослови тебя Бог, Роланда! У тебя трезвый ум.
Равич встал.
Благослови тебя Бог, Роланда! У тебя трезвый ум.
Она улыбнулась, не заподозрив в его словах никакого подвоха. Видимо, и сама так считает. В ясном лице ни тени усталости. Свеженькое, чистое личико, словно она только что встала. Эта знает, чего хочет. В жизни для нее нет тайн.
Небо прояснилось. Дождь кончился. Стальные писсуары по углам улиц стояли как маленькие бастионы. Швейцар ушел, ночь канула, начинался день, и толпы торопливых прохожих теснились перед дверями подземки, словно это норы, куда их так и тянет провалиться, принося себя в жертву некоему жуткому божеству.
Женщина на софе испуганно вскинулась. Но не вскрикнула только вздрогнула, издав неясный, приглушенный звук, и так и застыла, приподнявшись на локтях.
Тихо, тихо, успокоил ее Равич. Это всего лишь я. Тот, кто вас сюда и привел пару часов назад.
Женщина перевела дух. Равич толком не мог ее разглядеть: зажженная люстра и вползающее в окно утро заполняли комнату странным, выморочным светом.
По-моему, это уже пора погасить, сказал Равич, повернув выключатель.
В висках все еще постукивали мягкие молоточки опьянения.
Завтракать будете? спросил он.
Он напрочь забыл о своей гостье и, только забирая у портье ключ, вспомнил, тут же втайне понадеявшись, что та уже ушла. Он-то сам с радостью бы от нее избавился. Он хорошо выпил, шторки сознания в голове раздвинулись, цепочка времени со звоном порвалась, воспоминания и грезы, настырные и бесстрашные, обступили его. Хотелось побыть одному.
Хотите кофе? спросил он. Это единственное, что здесь делают прилично.
Женщина покачала головой. Он глянул на нее пристальнее.
Что-то не так? Кто-то приходил?
Нет.
Но я же вижу: что-то случилось. Вы же смотрите на меня, как на привидение.
Ее губы задрожали.
Запах, выдавила она наконец.
Запах? недоуменно повторил Равич. Водка особенно не пахнет. Вишневка и коньяк тоже. А сигареты вы и сами курите. Что вас так напугало?
Я не о том
Бог ты мой, тогда о чем?
Тот же самый тот же запах
Господи, эфир, что ли? осенило Равича. Вы про эфир?
Незнакомка кивнула.
Вас что, оперировали?
Нет Но
Равич не стал слушать дальше. Он распахнул окно.
Сейчас выветрится. Можете пока выкурить сигарету.
Он прошел в ванную и отвернул оба крана. Посмотрел на себя в зеркало. Пару часов назад он вот так же тут стоял. Всего пару часов а человека не стало. Вроде бы ничего особенного. Люди умирают во множестве, каждую секунду. Даже статистика какая-то есть на этот счет. Ничего особенного. Но для того, кто умрет, ничего важнее на свете не будет, ибо этот свет будет жить и кружить уже без него.