Впрочем, это в порядке
вещей, ведь она, по моему, старше.
Подошедший к жене Дуглас Шербрук рассмеялся от всей души.
– Боже правый, Синджен, неужто ты и впрямь считаешь, что все дело здесь в возрасте? И что с годами женские прелести все расцветают и
расцветают? Бог ты мой, да когда Алике стукнет шестьдесят, она будет ходить, согнувшись как крючок. Впрочем, твое замечание наводит
меня на мысль, что недурно было бы поближе познакомиться с прелестями герцогини. И все же как старший брат я должен заметить тебе,
Синджен, что с твоей стороны в высшей степени неуместно превозносить совершенства ее светлости и намекать на то, что Алике ими не
обладает.
Синджен рассмеялась словам брата и тому выражению, которое появилось на лице его жены, когда он обратил на нее взгляд и сокрушенно
сказал:
– А я то думал, что ты – обладательница самых прельстительных форм во всей Англии. Но может статься, ты первенствуешь только на юге
страны. Возможно даже, что более совершенные груди не попадаются лишь в одном единственном месте, а именно – в ближайших окрестностях
Нортклифф Холла. Возможно, меня обманули, обдурили, провели!
Жена любовно хлопнула его по руке.
– Советую вам приберечь свои взоры и помыслы для той, кому они принадлежат по праву, милорд, а герцогиню и все ее совершенства
предоставить герцогу, ее мужу.
– Согласен, – сказал граф и вновь повернулся к сестре. От его зоркого взгляда любящего брата не укрылось, что Синджен вдруг стала
выглядеть как то по другому. Еще совсем недавно, в начале этого вечера, она выглядела как обычно, но сейчас – нет. Она казалась
рассеянной, погруженной в себя, да, именно погруженной в себя, что было странно, донельзя странно. Обыкновенно Синджен была так же
прозрачна, как пруд в солнечный летний день, ее мысли и чувства яснее ясного читались на ее выразительном лице; но сейчас Дуглас не
имел ни малейшего понятия, что у нее на уме. Это обескуражило его. У него было такое чувство, словно его совершенно неожиданно
лягнула лошадь, к которой он только что повернулся спиной. Ему вдруг подумалось, что он совсем не знает эту высокую красивую девушку,
свою сестру, Он попробовал притвориться безучастным и небрежно спросил:
– Ну что, маленькая соплячка, развлекаешься в свое удовольствие? За весь вечер ты пропустила только один танец – последний котильон.
– Ей уже девятнадцать лет, Дуглас, – заметила Алике. – Пора перестать называть ее соплячкой.
– Пусть она сначала перестанет выряжаться Новобрачной Девой и разгуливать в таком виде, пугая моих овец.
Пока Дуглас и Алике спорили о том, существует ли на самом деле этот незадачливый призрак, бывший обитателем замка Нортклифф Холл с
шестнадцатого века, Синджен успела все обдумать и решить, что ей следует сказать. Когда они кончили препираться, она ловко увильнула
от расспросов, в которые явно был готов пуститься ее брат, и непринужденно сказала:
– Нет, изображать из себя привидение я больше не собираюсь, во всяком случае здесь, в Лондоне. О Боже, там стоит лорд Каслбом со
своей любящей маменькой. Я совсем забыла, что обещала танцевать с ним следующий контрданс. Знаешь, Дуглас, он ужасно потеет и у него
такие влажные руки…
– Знаю. Однако при всем при том он весьма приятный молодой человек. Нет, нет, Синджен, – продолжил он поспешно, вскинув руку, чтобы
предупредить ее протесты, – ты вовсе не обязана выходить за него замуж, будь он даже ангел во плоти. Не обращай внимания ни на его
потные руки, ни на ангельский характер и постарайся просто напросто хорошо провести время.