В «Храмовом вестнике» публиковалось расписание дежурств всех служб. Включая, разумеется, легатов и девственниц. Я выходил на дежурство каждую пятую ночь, девственницы тянули жребий раз в неделю. Отсюда следует, что наши дежурства совпали снова через месяц с небольшим. Когда я увидел ее имя в списке, я поклялся себе, что заслужу честь охранять личные апартаменты Пророка. У меня не было никаких оснований думать, что Юдифь будет в ту ночь искать меня, но мое сердце подсказывало, что я ее увижу. Даже в Вест-Пойнте я не тратил столько ваксы и мела. В мою пряжку можно было глядеться, как в зеркало.
Пробило половину одиннадцатого, но Юдифь не появлялась, хотя я слышал, как ровно в десять девственницы строились в коридоре. Единственное, чего я добился, сомнительной привилегии стоять на часах в самом холодном месте Дворца.
Не исключено, мрачно размышлял я, что она выходит пофлиртовать с часовым каждый раз, когда дежурит. Я с горечью вспомнил о том, что все женщины сосуды греха и так было всегда с момента грехопадения. И кто я такой, в конце концов, чтобы именно меня она избрала своим другом? И вообще ночь слишком холодна, чтобы Юдифь выглянула из теплого Дворца.
Я услышал шаги, и сердце мое подпрыгнуло от радости. Но оказалось, что это дежурный офицер, обходящий караулы. Я поднял пистолет и спросил, кто идет. В ответ послышался его голос:
А какой сегодня пароль?
Мир на Земле, ответил я автоматически. И добавил: Жуткая холодина, старший брат.
Осень наступает, согласился офицер. Даже в Храме холод.
Он прошел близко от меня. Его пистолет и перевязь с парализующими бомбами позвякивали на ходу о его кирасу. Он был милый старикан и обычно всегда останавливался поболтать, но сейчас он, видно, торопился нырнуть в теплоту дежурки. Я же возвратился к своим грустным мыслям.
Добрый вечер, Джон Лайл.
Я чуть не выскочил из сапог. Сестра Юдифь стояла в темноте под аркой. Я с трудом выдавил из себя:
Добрый вечер, сестра Юдифь.
Ш-ш-ш! прижала она палец к губам. Нас могут услышать. Джон Джон Лайл. Это наконец произошло. На меня пал жребий!
Я сказал:
А! И потом добавил растерянно: Поздравляю вас, старшая сестра, пусть волею Господа лицо Его воссияет от вашего святого служения.
Да-да, спасибо, ответила она быстро. Джон мне хотелось выкроить несколько секунд, чтобы поговорить с вами. Но теперь я не могу, мне нужно получить напутствие и помолиться. Мне нужно бежать.
Вы лучше поспешите, согласился я. Я был разочарован оттого, что она не может побыть со мной, но счастлив, что она отмечена высокой честью, горд, что она не забыла меня даже в такой момент.
Да пребудет с вами Господь, добавил я.
Мне так хотелось сказать вам, что меня выбрали, вымолвила она. Ее глаза блестели, и я решил, что это радость. Но ее следующие слова поразили меня:
Я боюсь, Джон Лайл.
Что? Боитесь? Я почему-то вспомнил, как дрожал мой голос, когда я впервые командовал взводом. Не бойтесь. Вы проявите себя достойно.
О, я надеюсь! Молитесь за меня, Джон Лайл.
И она исчезла в темноте коридора.
Я молился за нее и пытался представить, где она, что она делает Но так как я знал о том, что творится внутри Дворца Пророка не больше, чем корова знает о военном трибунале, то вскоре отказался от этого и стал думать просто о Юдифи.
Позже, через час или даже больше, мои размышления были прерваны пронзительным криком внутри Дворца. Тут же послышался топот и возбужденные голоса. Я бросился внутрь коридора и натолкнулся на кучку женщин, столпившихся у портала апартаментов Пророка. В этот момент двое или трое вынесли кого-то из портала. Они остановились, выйдя в коридор, и опустили свою ношу на пол.
В чем дело? спросил я и вытащил из ножен меч.
Пожилая сестра повернулась ко мне:
Ничего особенного. Возвращайтесь на пост, легат.
Я слышал крик.
Это вас не касается. Одна из сестер лишилась чувств, когда его святость потребовал ее служения.
Кто она?
Да вы, я посмотрю, любопытны, младший брат. Пожилая сестра пожала плечами. Если это вас так интересует сестра Юдифь.
Я не успел подумать, как у меня вырвалось:
Позвольте мне помочь ей!
Я шагнул вперед. Она заступила мне дорогу:
Вы сошли с ума? Сестры отнесут ее в келью. С каких это пор Ангелы приводят в себя нервных девственниц?
Я мог отбросить ее одним пальцем, но уже понял, что она права. Я отступил и нехотя вернулся на пост.
С этого дня я не мог не думать о сестре Юдифи. В свободные часы я обшаривал те части Дворца, куда я имел право заходить, в надежде ее увидеть. Она могла быть больна; может быть, ей запрещено покидать келью за то, что она нарушила дисциплину. Но я ее так и не увидел.
Мой сосед по комнате, Зебадия Джонс, заметил мое настроение и пытался развлечь меня. Зеб был на три курса старше меня, и в Вест-Пойнте я был его «подопечным». Теперь он стал моим ближайшим другом и единственным человеком, которому я полностью доверял.
Джонни, старина, ты на покойника стал похож. Что с тобой?
А? Ничего особенного. Может быть, несварение желудка.
Так ли? Пройдемся? Свежий воздух очень помогает.
Я дал ему вывести себя наружу. Он говорил о пустяках, пока мы не вышли на широкую террасу, окружающую южную башню. Здесь мы были вне пределов досягаемости подслушивающих и подглядывающих устройств. Убедившись, что поблизости никого нет, он сказал: