Конечно, Мэт Рафферти должен был проснуться именно здесь, окруженный народом, опозоренный и униженный так, что ему захочется умереть. Но ей-то полагалось быть совсем в другом месте!
Столько людей… Без очков она не различала их лиц и все же не могла избавиться от ощущения, что толпа уставилась на нее. «Как стервятники на падаль», — с ужасом подумала Речел, прижимая к груди дрожащую руку. К своей обнаженной груди.
Она изумленно глядела на тонкую нижнюю рубашку, потом, спохватившись, быстро прикрыла грудь обеими руками.
Заметив, в каком состоянии находится ее одежда, Мэт обратил внимание на себя. Судя по выражению его лица, он не мог взять в толк, когда успел расстегнуть ремень и спустить брюки.
— Что за черт? — сонно произнес он и, встав наконец, принялся застегивать брюки. — Как я… когда же мы…
Закончить он не успел. Одна из церковных дверей распахнулась, с грохотом ударившись о стену.
— Где она? Речел Мари! Расступитесь! Дайте мне пройти!
Зашуршали платья, заскрипели ботинки, люди начали спешно освобождать проход.
Даже без очков Речел узнала жилет из оленьей кожи, белую рубашку и блестящую звезду. Голос отца, похожий на рычание льва, свидетельствовал о том, что кто-то сразу отправился за ним, когда ее и Мэта обнаружили в церкви.
Она поспешила застегнуть корсаж, но справилась только с частью пуговиц, когда Большой Джим Константайн наконец смог пробраться сквозь толпу. Он бросил на нее единственный взгляд.
— О, Речел…
— Папа, ты ошибаешься. Клянусь! Разреши мне все объяснить.
Речел знала, что отец прост в общении и справедлив, всегда задает множество вопросов подозреваемым и выслушивает их ответы до того, как принять решение.
Она протянула ему руку. Но Большой Джим не помог дочери встать, а гневно взглянул на ее полурасстегнутый корсаж и обрушился на Мэта Рафферти:
— Ты, низкий, бесчестный сук…
— Папа! — закричала Речел. — О Господи! Прекрати!
Однако шериф уже бросился на молодого человека, и тот, видимо, еще не совсем проснувшись, упал под натиском Большого Джима.
— Ты, жалкий, глупый червяк! Безмозглый сукин сын! Ты мне жизнью ответишь за это. Я убью тебя собственными руками!
Происходящее стало казаться Речел ночным кошмаром. У нее возникло странное ощущение, что она парит над собой, наблюдая за всем сквозь мутное стекло.
— Папа, остановись! — Она вцепилась в его руки и тщетно пыталась оторвать их от Мэта. — Он был пьян и не может сейчас защищаться. О Господи, ты же убьешь его!
— Отпусти меня, девочка. Черт возьми, отпусти!
Ничто не заставит ее послушаться. Несмотря на близорукость, Речел заметила, как побагровело лицо Мэта, а она не желала ему смерти. Ведь это ее вина. Только ее.
— Папа, ради всего святого! Посмотри, что ты делаешь!
И облегченно вздохнула, когда трое мужчин поспешили на, выручку. Хоть и не сразу, но им удалось оторвать Большого Джима от распростертого тела. Судя по тому, как Мэт кашлял, хрипел и глотал воздух, они подоспели вовремя.
— Папа, ты должен меня выслушать. Он не виноват.
Клянусь тебе. Пожалуйста, дай мне все объяснить.
Дрожащий от возбуждения Большой Джим заправил выбившуюся рубашку.
— Хорошо, объясняй.
В этот момент дверь снова распахнулась, по толпе прошел шумок, возникло движение и раздался сдавленный крик. Речел узнала голос сестры, хотя та издавала какие-то нечленораздельные звуки, и сердце у нее остановилось. Ведь она хотела отомстить за Молли, а не причинять ей новую боль.
— Речел! О боги, что ты натворила?
Странный вопрос. Ответ, кажется, ясен. Она прилюдно унизила Мэта Рафферти, несмотря даже на то что поплатилась сама.
— О, ты поступила так ради меня, я знаю! — Молли закрыла лицо руками. — Какой ужас! Ты ошиблась, это не тот!
Речел не понимала сестру, но спросить ее не успела, потому что их прервал рассерженный отец.