Тем не менее достоверно известно, что существовали два венесуэльца вышеупомянутый Баринас, отстаивающий право Гуавьяре, и вышеупомянутый Фелипе, отстаивающий право Атабапо называться Ориноко. Плюс некоторое количество их единомышленников, готовых в случае необходимости оказать им поддержку.
Не следует, однако, считать, что господин Мигель и двое его друзей принадлежали к породе лысых, седобородых, закосневших в науке ученых. Ни в коей мере! Да, они были учеными, и все трое пользовались заслуженной известностью не только в своей стране, но и за ее пределами. Но самому старшему из них было сорок пять лет, а двум другим и того меньше. В их жилах, как и в жилах знаменитого Боливара и большинства белых обитателей Южной Америки, текла баскская кровь[19], быть может, с примесью корсиканской[20] или индейской, но ни в коем случае не негритянской крови. А отсюда их пылкий и неукротимый темперамент.
Эти три географа ежедневно встречались в библиотеке университета Сьюдад-Боливара[21] и там, вопреки принятому накануне решению не возобновлять спора, вновь затевали бесконечные дискуссии по поводу Ориноко. Даже убедительнейшие доказательства французского исследователя не могли сломить упорства сторонников Атабапо и Гуавьяре.
Образчики их аргументов мы привели в начале нашего рассказа. Спор возобновлялся каждый раз с новой силой, и все попытки господина Мигеля умерить географический пыл своих коллег оставались бесплодными. Тут были бессильны и его внушительная внешность высокий рост, благородное аристократическое лицо, окаймленное черной с серебристой проседью бородой в стиле той, что носил основатель испано-американского государства, и его влияние в научном мире.
В тот день господин Мигель вновь и вновь повторял своим звучным, спокойным, проникновенным голосом:
Не горячитесь, друзья мои! Течет Ориноко с востока или с запада, она все равно остается венесуэльской рекой, матерью всех водных артерий республики
Дело не в том, чья она мать, ответил пылкий Баринас, а в том, чья она дочь, где она родилась, в бассейне Паримы или в Колумбийских Андах.
В Андах в Андах?! иронически возразил господин Фелипе, пожимая плечами.
Было очевидно, что ни тот, ни другой не уступит и каждый останется при своем мнении в вопросе о генеалогии[22] Ориноко.
Послушайте, дорогие коллеги, сказал господин Мигель, все еще надеясь примирить противников, достаточно взглянуть на эту карту, чтобы убедиться в следующем: откуда бы она ни текла, а особенно если она течет с востока, Ориноко описывает плавную дугу, в то время как Атабапо и Гуавьяре придали бы ей форму нелепого зигзага
Не все ли равно, будет это плавная дуга или зигзаг, воскликнул господин Фелипе.
Важно, чтобы это соответствовало характеру рельефа, закончил господин Баринас.
Не все ли равно, будет это плавная дуга или зигзаг, воскликнул господин Фелипе.
Важно, чтобы это соответствовало характеру рельефа, закончил господин Баринас.
Действительно, совершенство формы вряд ли могло быть аргументом в споре. Речь ведь шла о географическом явлении, а не о произведении искусства. А потому аргументация господина Мигеля била мимо цели. Он это почувствовал. Тогда, чтобы изменить характер дискуссии, он решил прибегнуть к другим доводам. Вряд ли и они смогут примирить противников, но, возможно, заставят их, словно сбившихся со следа собак, броситься вдогонку за третьим кабаном.
Хорошо, сказал господин Мигель, давайте посмотрим на проблему с другой стороны. Вы утверждаете, Фелипе, да еще с каким жаром, что Атабапо это не приток нашей великой реки, а сама Ориноко
Да, утверждаю.
А вы, Баринас, с не меньшим пылом отводите эту роль Гуавьяре.
Именно.
А не может ли так быть, продолжил господин Мигель, что вы оба заблуждаетесь?
Оба! воскликнул господин Фелипе.
Нет, только один, решительно сказал господин Баринас, и это Фелипе.
Выслушайте меня до конца, возразил господин Мигель. У Ориноко есть и другие притоки, не менее значительные и полноводные, чем Атабапо и Гуавьяре. Например, Каура на севере, Апуре и Мета на западе, Касикьяре и Икуапа на юге. Взгляните на карту. Так вот, я спрашиваю, почему бы не считать за Ориноко один из этих притоков, а не вашу Атабапо, мой дорогой Баринас, и не вашу Гуавьяре, мой дорогой Фелипе?
Не горячитесь, друзья мои!
Подобная мысль была высказана впервые, а потому неудивительно, что наши спорщики не сразу нашлись, что ответить. Им и в голову не приходило, что не только Атабапо и Гуавьяре могут претендовать на роль истока Ориноко.
Послушайте, воскликнул господин Баринас, это же несерьезно, вы шутите, господин Мигель.
Напротив, очень серьезно, и я нахожу естественным, логичным и, следовательно, вполне допустимым, что и другие притоки могут оспаривать право быть истинной Ориноко.
Вы шутите! возразил и господин Фелипе.
Я никогда не шучу, если речь идет о географических вопросах, серьезно ответил господин Мигель. На правом берегу в верхнем течении Падамо есть
Ваша Падамо просто ручей по сравнению с моей Гуавьяре, возмутился господин Баринас.
Ручей, который географы считают не менее значительным, чем Ориноко, ответил господин Мигель. На левом берегу находится Касикьяре