Иван, разложив яблоки на стол, отправился вместе с сыном в комнату, где Серёжа первым делом поставил на комод фотографию мамы, но так, чтобы падающий от окна свет осветлял её лицо.
Потом прыгнул на кровать поверх покрывала и увлёк за собой своего отца словами:
Папа, залезай. Я так соскучился по тебе.
Иван лёг с ним рядом и, обняв его, сказал:
Серёженька, я тоже очень скучал по тебе и ждал каждый день вашего с бабушкой возвращения. Расскажи мне, как живут бабушка Проня и дедушка Емельян? На следующий год мы с тобой обязательно поедем к ним.
В это время в комнату заглянула Надежда Петровна. Увидев, что сын и внук, расположившись на кровати, ведут свой разговор, сказала:
Хорошо, что вы беседуете, и я отдохну.
Серёжа успел прокричать «Бабушка, иди к нам», но Надежда Петровна уже закрыла дверь, дав отцу с сыном продолжить их разговор.
Иван сказал:
Пусть бабушка поспит в своей комнате, она очень устала.
На что Серёжа ответил:
Наша бабушка Надя самая лучшая, она говорила, что ты, папа, очень любил мою маму. Дедушка Емельян мне говорил, что ты очень умный и добрый. А ещё, что ты трудолюбивый. А бабушка Проня, когда увидела у меня фотографию моей мамы, долго плакала. Я ей слёзы вытирал. Она очень просила тебя сфотографироваться со мной и послать фотографию ей в письме. Мы ходили к домику моей мамы почти каждый день, и я всегда смотрел на неё. Моя мама самая красивая и лучшая. Так мне и бабушка говорила. Мне она ещё говорила, что мама очень любила цветы. Мы ходили в поле и собирали их для мамы.
Иван дал сыну обещание, что выполнит просьбу бабушки, сделает фотографию и пошлёт её в Почеп письмом, а когда они поедут в туда, то на могиле посадят цветы.
Иван, беседуя с сыном, спросил, не забыл ли он деревню Белая Берёзка, в которой прошли его первые годы жизни, на что тот суровым голосом сказал:
Папа, там партизаны жили, а меня к ним не возили. Туда дедушка Емельян и моя мама ездили на лошади. Там мою маму убили. Не хочу я туда.
Он на минуту замолчал, а потом более спокойным тоном продолжил:
Папа, Таня и Катя брали меня с собой прыгать через огонь.
Папа, Таня и Катя брали меня с собой прыгать через огонь.
Какой такой огонь? спросил Иван.
Это на лугу, когда темно было, дети палили костёр и прыгали через него. Я не прыгал, а они прыгали. Вот весело было! с радостью в голосе ответил сын. Бабушка мне разрешала гулять с Немиком и Лучиком.
Тебе понравились эти мальчики? Это они нашли меня на горе, сказал отец. Тогда, в мае месяце сорок пятого года я приехал к тебе, твоей маме, к дедушкам и бабушкам, но вас не нашёл. Не стало и дома, в котором мы жили. Сожгли его фашисты. Я стоял и плакал, а потом пошёл на край горы, с которой долго смотрел вдаль, лёг на землю и смотрел в небо.
Иван замолчал на минуту, а потом вдруг спросил сына:
Ты когда-нибудь смотрел в небо, лёжа на траве?
Серёжа ответил:
Нет, папа, мне бабушка не разрешала ложиться на землю, но я обязательно увижу небо.
Иван, посмотрев на сына, сказал:
Там на небе тогда плыли лёгкие белые облака, уводившие меня куда-то в мир бесконечной синевы. Так как я более двух суток не спал, то вскоре уснул. Так вот мальчики тёти Тани спящим меня и обнаружили, сообщив обо мне своей маме. Она и помогла мне найти и тебя, и бабушку с дедушкой.
Отец с сыном ещё долго разговаривали между собой, но постепенно оба, утомившись в разговорах, уснули на кровати.
Иван вскоре проснулся и, прикрыв сына одеялом, тихо поднялся и вышел из комнаты.
Надежда Петровна тоже отдыхала недолго и, услышав, как скрипнула дверь, вышла из своей комнаты.
Вот уж не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь, увидев Ивана, сказала она. И всё же хорошо, что я съездила в Почеп. Ведь ранее мы с твоим папой бывали там почти каждое лето. И в этот раз, когда я ехала туда, в моём воображении виделся тот старый переулок с красивыми старыми домами. А теперь его уже нет. Нет и нашего дома, и наших дорогих родителей. Я долго не могла смириться с тем, что на том месте, где до войны жили твой, Ваня, папа Иван Петрович, дедушка Пётр Гаврилович и бабушка Мавра Анисимовна, теперь остался только фундамент, заросший бурьяном.
Иван к её словам добавил:
Последний раз, когда я там был, стоял большой дом, красивый забор, новая пристройка, а в ней русская печь. Ах, какую вкусную еду в ней готовила бабушка Мавра!
Надежда Петровна продолжила свои рассуждения:
Мне понравился и дом, построенный тобой для Прасковьи Ильиничны и Емельяна Ивановича. Мне не забыть и ту теплоту, с которой они нас с Серёжей встретили. А всё потому, что они очень любили свою дочь Машеньку. Любят они и тебя, Ваня, только обижались на то, что ты давно у них не был, и очень просили посетить их.
Иван, как бы оправдываясь, сказал:
Мама, ты же знаешь, что мне нельзя было уехать, Маша ревновала меня, да и Ванечка был совсем маленький.
Иван подошёл к окну. Увидев за каналом колокольню Никольского собора и подозвав к себе Надежду Петровну, продолжил говорить:
Знаешь, мамочка, передо мной постоянно возникает лицо моей первой жены, хотя её нет с нами почти семь лет. Странное чувство овладевает мной, когда смотрю на колокольню, словно она оттуда постоянно наблюдает за нами.