Дьякон сидел с поникшей головой. Наконец-то он дождался объяснений от сына, и каждое слово из этой маленькой речи запало в его душу. Не вполне понимал он то, что говорил сын, но чувствовал, что в словах его есть нечто хорошее, справедливое. И радостно было ему, что сын так правдиво рассуждает, и жалко расстаться с мечтой о возвышении их незаметного рода, и стыдно за то, что он осмелился заподозрить Кирилла в умственном помрачении. Все эти ощущения смешались в его сердце, и он молчал. Кирилл встал и подошел к нему близко.
Что ж, батюшка, одобряете или нет?
Дьякон порывисто обнял его грудь обеими руками и, припав к нему головой, промолвил дрожащим голосом:
Ты правдивый человек По-евангельски, по-евангельски!..
Кирилл поцеловал его в седую голову, и лицо его озарилось радостной улыбкой.
Вот это хорошо, батюшка, что вы меня понимаете!.. Легче жить на свете, когда кто-нибудь понимает тебя. Я ведь знаю, что мать и все родные накинутся на меня. А на вас я надеялся.
Да, да! Но вот Мура-то твоя как? Ежели ты любишь, свыкся, говоришь, так это горько.
Кирилл молча стал ходить по комнате, а дьякон, посидев еще с минуту, вышел, чтобы не мешать ему. Он постоял на крылечке, подумал, и вдруг на лице его появилось выражение решимости. Он вернулся в сени, взял свою шапку и, крадучись, вышел со двора. Тут он ускорил шаги и почти бегом направился к соборному дому.
Здесь он застал семейный совет, которому предшествовали очень важные обстоятельства.
Мура, выйдя из столовой, сидела в своей комнате в трепетном ожидании, что из этого выйдет. Когда же к ней вошла матушка и объявила, что Кирилл с отцом ушли и произошел окончательный разрыв, она разрыдалась и объ-явила, что ни за кого больше замуж не пойдет.
Глупости! Не пойдешь же ты жить в деревню! возразила матушка.
Глупости! Не пойдешь же ты жить в деревню! возразила матушка.
Мне все равно; я люблю его и буду жить там, где он! И вы это напрасно, напрасно Я прям сбегу к нему!.. Скандал вам сделаю.
Марья Гавриловна, вообще скромная и мягкая, иногда, а именно в решительных случаях, проявляла характер матушки, который ей достался, конечно, по наследству. Отец Гавриил в таких случаях удалялся в кабинет и запирался в клеть свою, предоставляя косе наскакивать на камень. И если бы это был обыкновенный житейский случай, то тут произошло бы то же самое. Но случай был особого рода, поэтому матушка не только смирила свой характер перед дочерью, а даже признала главенство отца Гавриила и предложила ему высказаться по этому важному предмету. Они принялись вдвоем действовать на Муру добрым словом.
Знаешь ли ты, что такое деревня и какая там жизнь? говорил отец Гавриил. Глушь, живого человека нет, одни мужики. Смертельная тоска и скука. Мужики народ необразованный, грязный, а тебе с ними придется компанию водить. Зимой вьюга, снегом все занесено. Летом зной.
Мне все равно, я люблю его! твердо отвечала Мура.
Отец Гавриил, как бы убедившись в тщетности своей попытки, замолчал и стал придумывать более действительный довод.
И главное, ты вот что подумай! заговорила, в свою очередь, матушка. Ну, ты его любишь. Хорошо. Да он-то тебя любит ли? По-моему, не любит. Сама посуди: когда человек любит, то делает для своей невесты самое приятное. Так я говорю, отец Гавриил?
Именно так! подтвердил отец Гавриил, вспомнив при этом, что в свое время и он старался сделать своей невесте, ныне матушке, приятное.
Ну, а он, видишь, как поступает! Зарубил себе там что-то в голове и ради этой глупости готов тебя закопать в могилу. Нет, не любит он тебя.
Ах, нет, матушка, любит, ей-богу, любит! с ударением произнес четвертый голос, и, оглянувшись на дверь, все поняли, что это не кто иной, как дьякон, вошедший незаметно, вроде привидения. Он на этот раз даже не казался робким и забитым; во всех его движениях видна была решимость. Он приложил правую руку к сердцу и с сильным ударением произнес:
Отец Гавриил! Ах, матушка! Послушайте, ради Господа Бога! Сын мне сказал: «Э, зачем, говорит, мне идти к преосвященному, когда мне отказали! Все одно, говорит, жениться я не могу, потому ни одной женщины на свете не знаю и знать не хочу, кроме как Мура. И теперь, говорит, все мои мысли спутались». Отец Гавриил! Матушка!
И дьякон заплакал. Мура, услышав из его уст такое трогательное признание, опять разрыдалась, а отец Гавриил с матушкой потупились и молчали.
Чем же он это объясняет? спросила после молчания матушка, не глядя на него.
Желает поступать по-евангельски!
На лице матушки выразилось крайнее недоумение.
Отец Гавриил, разве в Евангелии это сказано, чтобы непременно в деревне жить?
Отец Гавриил не ответил на этот не совсем удачный вопрос. Он сказал:
Мое мнение таково: Мария наша девица взрослая. Ей известно, что ее ожидает. Ежели любовь ее так сильна, что она на это решается, предоставим А ее дело впоследствии мужа образумить! Вот. Я так полагаю, что он потом образумится. А в город всегда перевести можно. Вот. А впрочем, решай сама! обратился он к матушке.
Дьякон подошел к нему и поцеловал его в руку и в лоб и, повернувшись к матушке, сказал: