Он знал, что нечаянные гости на базе сейчас заняты случайным застольем, и потому действовал решительно. Тело Мили лежало на стопке поддонов из-под кирпича, как на постаменте. По прежнему завёрнутое в мокрый пододеяльник, оно казалось маленьким и щуплым; свечение смерти довлело в пространстве и мешало дышать. Ражный нашёл её ледяную кисть у подбородка, скомкал тоненькие пальцы в своей огромной руке и замер.
Жизнь ещё тлела в этой плоти, хотя она умерла несколько часов назад, что и констатировал профессиональный врач. Только по молодости и неопытности не заметил одной детали не наступало трупного окоченения, поскольку кровь ещё не сворачивалась в сосудах, не превращалась в печёнку, и мышцы сохраняли прежнюю эластичность, допивая остатки жизненной силы из этой крови, костей и позвоночника, как растения допивают мельчайшие частицы влаги в засушливую пору.
И выживают, даже если земля превращается в золу
Плоть не была ещё безвозвратно утраченной, и оставалась надежда на воскрешение, если бы витающая над телом душа проявила к этому волю.
Ражный простоял над Милей несколько минут душа реяла под потолком «шайбы», цепляясь за мясные крючья, и тончайшая связующая цепочка, напоминающая жемчужную нить, единственный её корешок, ещё касался плоти в области солнечного сплетения, оставляя путь к отступлению. Но утлая, иссохшая скорлупа то бишь, тело, не выражало ни малейшей охоты продолжать биологическое существование.
Она умерла не от воспаления лёгких, и не от другой телесной болезни; диагноз был иной и весьма распространённый в текущее время, хотя никак не трактовался и не признавался современной медициной. Смерть наступила из-за крайнего противоречия между душой и телом, не совместимым с жизнью.
Не стану будить тебя, спи, сказал он и вышел, заперев дверь, направился домой.
И уже поднимался на высокое крыльцо, когда услышал озлобленный лай Люты и гул проволоки, по которой скользила собачья цепь. Кого-то носило ночью по территории базы овчарка свой хлеб отрабатывала честно, знакомств с людьми не заводила и никому не доверяла, кроме своего хозяина старика Прокофьева, и работодателя Ражного.
Он сбежал с крыльца, направляясь в обратную сторону, и тут заметил возле «шайбы» человеческую фигуру кто-то ковырялся с замком на двери. Вероятно, хмель на братьев Трапезниковых подействовал не так, как хотелось, и вместо сна и утешения в скорби ещё больше взяло за сердце горе. Наверняка это был младший Макс старший умел сдерживать свои порывы и чувства.
Ражный подходил осторожно с мыслью отвести парня к себе и поговорить по душам, но вдруг там, у «шайбы», возникло какое-то стремительное движение, сдавленный человеческий крик, и в тот же миг все пропало. Когда он подбежал, возле мясного склада никого не было и замок оказался закрытым, услышать же топот ног мешал яростный лай Люты. Так и не поняв, кто подходил к двери и что здесь произошло, Ражный снял цепь с проволоки и привязал овчарку возле «шайбы»: нечего молодым пацанам ходить ночью к покойной, даже если она возлюбленная
Возвратившись домой, он обнаружил на крыльце Молчуна, сидящего у двери.
Ну, а теперь что? недовольно спросил Ражный. Мы же обо всем договорились.
Волк осторожно взял его за рукав и сомкнул челюсти, давая понять, что настроен решительно. Он попытался выдернуть руки из пасти зверь не отпустил, мало того, потянул к себе.
Волк осторожно взял его за рукав и сомкнул челюсти, давая понять, что настроен решительно. Он попытался выдернуть руки из пасти зверь не отпустил, мало того, потянул к себе.
Как это понимать?.. Ты же видел, я не успел, не застал живую. Она умерла. Я знаю, вы были друзьями Ну и что? Мне тоже её жаль Но все равно она бы не смогла жить в этом мире. И в лесу бы не смогла, потому что человек.
Молчун выслушал его, не выпуская рукава, и снова потянул с крыльца.
Что ты хочешь? уже рассердился Ражный. Я же сказал, она умерла! Ей не нашлось места, понимаешь? Жить среди людей значит продаваться. Торговать душой и телом. А здесь она скоро бы озверела. Вот так, брат. Смерть для неё спасение
Увидев в ответ жёсткую зелень в волчьих глазах, он вскипел, вырвал руку, оставив в пасти клок камуфляжной куртки.
Ты зверь, понял?! Только зверь! И не смей больше вмешиваться в человеческую жизнь! И в смерть тоже! А ты уже раз вмешался!.. В лес. Иди в лес и не показывайся на глаза!
Волк склонил голову перед вожаком, поджал хвост и, когда Ражный ступил через порог, обиженной походкой спустился с крыльца и тотчас же скрылся в темноте. Поведение его было порывом отчаяния, а значит, слабости, никак не сочетающейся с волчьей жизнью. Правда, следовало учесть, что Молчун почти с самого рождения познавал и впитывал не звериный, а человеческий образ жизни и, надо сказать, перенимал не лучшие его стороны, поскольку слабость губила всех одинаково, зверей и людей. Но отпущенный на волю, он больше не имел права на чувства иначе его ждал бы такой же печальный конец, как и девицу со старинным и редким именем Милитина
Визит Молчуна разозлил и обескуражил его одновременно, и чтобы отвлечься от мыслей, вызывающих дисгармонию, Ражный стал думать о предстоящем поединке и сразу забыл обо всем. Заложив двери на засов, он вошёл на поветь и, не зажигая света, стал готовить станок для работы. Для этого требовалось совсем немного времени поднять и поставить каждый противовес на сторожок, чем-то напоминающий шептало в ружейном механизме, после чего сковать себя по рукам и ногам. Остальное уже никак не относилось к дедовской технике и зависело от воли и самоорганизации. Нехитрое это устройство могло возвысить человека, поднять и ввести его в состояние Правила, но могло превратиться в орудие казни попросту разорвать на части.