Когда же по нам прекратят стрелять свои же? Кричать что-либо бесполезно, поэтому остается только валяться и молчать в тряпочку, ожидая пока федералам надоест это бесполезное занятие. Упираясь носом в ствольную коробку пулемета, я почти что с нежностью подумал о теплом кузове КамАЗа и о своем закутке. Лежали мы так минут пятнадцать, беспорядочная стрельба начала перемещаться в сторону от нас. Стреляющие запустили несколько ракет, и опять не в нашу сторону.
Рве-е-ем! заорал я благим матом и, подавая пример, первым поднялся и рванул в сторону зданий. Какие там боевые порядки, какая, к черту, усталость я, наверное, так на стометровках не бегал. И все равно меня обогнал резвый Котельский и нырнул первым в ворота, сразу же скользнув в сторону, свалился за груду кирпичей. Я, отпрыгнув вправо, упал возле дыры в полуразрушенном заборе. Последним в группе, как положено, бежал заместитель. По пятам за Пашей, буквально в нескольких сантиметрах, проследовали фонтанчики от пуль. Старший сержант рыбкой нырнул в дыру, в которую я наблюдал, чуть не сбив меня с ног, перекатился, громко ругаясь матом. Сразу же кирпичная стена начала крошиться на мелкие осколки от впившихся в нее пуль. Наше передвижение заметили и с удовольствием продолжили обстрел. Я лихорадочно вспоминал опознавательные знаки: сколько там ракет и каких надо пускать? Вроде две красные и одна зеленая. Хотя сейчас, в преддверии наступления или просто так, могли поменять а, будь что будет. Я достал из подсумка одну красную и одну зеленую и запустил их поочередно. Может, мне и показалось, но стрельба утихла. По крайней мере, стреляли по нам уже не так интенсивно. Потом стрельба вообще смолкла. Через пару минут со стороны водокачки запустили красную и зеленую. Я ответил оставшейся зеленой. Стали ждать развития событий. Минут через пятнадцать к нам выдвинулись две БМП, за ними перебежками двигалась пехота. Не доезжая метров ста до укрытия моей группы, броня остановилась, пехота залегла. Нам начали орать какую-то чушь, спрашивая пароль и всякую другую хрень. Пришлось проорать им про майора-инженера на водокачке и что мы разведчики, которых вчера вечером привозили на БТРе. Потребовали, чтобы вышел командир с высоко поднятыми руками. Пришлось, сняв куртку убитого связника и оставив автомат Ежову, выйти за ворота и поднять руки вверх. Меня осветили и заорали, чтобы подошел поближе. Ну, все ясно, сейчас начнут тыкать стволами в морду, дышать пьяным перегаром и допрашивать, кто я такой. Так оно и случилось, свои мотострелки меня же чуть и не грохнули. Лиц окруживших меня федералов я не разглядел, да и слава богу думаю, ничего интересного я не пропустил. На мое счастье, начальник водокачки был на броне и опознал меня, да и то после того, как я напомнил ему про пожарную машину.
Меня отпустили, оставшись ждать, пока я выведу группу, и, пока я шел к своим, размышляя о военном счастье, со стороны железнодорожной насыпи послышался свист, и прямо в гущу пехоты, столпившейся возле брони, прилетела мина. Народ разбросало в стороны взрывом, многих посекло осколками, а кого-то разорвало в клочья. БМП стали крутиться на месте, давя жутко орущий личный состав. Я со всех ног кинулся под защиту зданий пожарки.
Немудрено накрыть группу пехоты и пару боевых машин, которые несколько минут назад бестолково палили в черную чеченскую ночь, обозначая себя на местности. Скорее всего, в пятиэтажках со стороны дороги на чердаках была налажена система наблюдения. Наблюдатель засек огневые позиции, вызвал по радиостанции передвижные минометы, которые сейчас и ведут по нам огонь из-за обратного ската насыпи. Достать миномет невозможно: как бы ни задирали наводчики-операторы стволы, пушка 2А42 не может стрелять по навесной траектории. Надо просто согнать с чердаков наводчиков. Однако БМП одна за другой вломились в тесный дворик, в котором укрывались мы, за ними с перекошенными лицами начала забегать пехота. Я криками загнал свою группу в административное здание, на первый этаж. Надеюсь, перекрытия нормальные, выдержат попадания мины. Сам, приказав Котельскому держаться рядом со мной, побежал к БМП. Растолкав солдат, я вскарабкался на башню одной из них. Майора-водопроводчика видно не было. На расспросы, куда делся старший, бойцы очумело мотали головами и жались ближе к броне. Обстрел не утихал, мины ложились все ближе и ближе. Постучав прикладом пулемета по люку, я извлек на свет божий перепуганного бойца в танковом шлемофоне.
Пушка работает, стабилизатор в порядке? проорал я ему прямо в лицо.
Боец испуганно закивал.
Ну-ка покрути «чебурашкой»[3], только осторожно!
Боец передернул ногами, пушка легонько скользнула вверх-вниз, влево-вправо (особый шик у наводчиков наводить пушку и спаренный пулемет ногами).
Вылазь, двигай со мной, сейчас цели укажу, и второго выдергивай
Боец быстро выпрыгнул, перебежал, как обезьянка, вскарабкался на вторую броню и вытащил точно такого же чумазого и испуганного наводчика. У этого, к счастью, тоже все работало и стабилизатор наводки был исправен. Ну что же, совсем неплохо, будем вспоминать, чему меня учили в родной Общевойсковой бурсе. Тут, кстати, и майор-водопроводчик нашелся: его затащили с собой во дворик какие-то бойцы и примостили на груде битого кирпича. «Водяной король» был цел, только очень сильно контужен и ничего не соображал. Хотя, в принципе, жив и то хорошо, сейчас от него пользы никакой, но может потом на что-то сгодиться. Котел вытащил из машин механиков и притащил их ко мне, толкая в спины прикладом пулемета и ругаясь нелицеприятно. Вот, пожалуйста, всего пару недель на войне, а уже превратился в разведчика-шовиниста, гордо гнобящего «мазуту».