Ну что вы! Это всего лишь моя работа! К тому же приятная её часть. Мы с коллегой, он кивнул на огромного спокойного санитара, все сутки занимались таким Лучше вам и не знать, деточка! А тут всего лишь любящие друг друга отец и дочь. Казус недопонимания.
Но как же здорово, что вы грузином оказались!
Это вы нашего Петра Валерьяновича ещё таджиком не видали! Абдушукуром Файзиддиновичем! Впервые за всё время подал голос санитар.
Просто я старый добрый образованный еврей! Радушно развёл руками сухонький седенький врач-психиатр, обаятельно улыбнувшись Оксане.
Но рисунки, рисунки внука!
Люблю, милая, Нико Пиросмани. Ничего с собой поделать не могу. А при нынешнем развитии технологий разыскать в Интернете что угодно танец маленького мальчика или песни маленькой девочки занимает считанные секунды.
Но у вас же самого есть внуки?!
Есть. И внуки есть. И внучки. И незамужняя дочь. Тут всё абсолютная правда. От чистого сердца. Любая манипуляция во благо должна быть искренней и происходить от чистого сердца. Без души, так сказать, и помыслов высоких живых путей от сердца к сердцу нет, как сказал немец Гёте. Счастливо оставаться!
Оксана некоторое время смотрела вслед отъезжающей машине. «Были же люди! думала она. Почему были? есть!» Одна такая встреча с таким человеком стоит того, чтобы жить. Как быстро он всё сразу понял. Как быстро оценил-решил. Ему бы священником. Или переговорщиком. Ну? А психиатр он кто? Врачует души. Образумливает. Ведя из тьмы на свет. Словом можно убить, словом можно спасти
И не заметила как вернулась в кабинет, сварила кофе и
Оксана Анатольевна оглядела кабинет. Так и не научилась пока говорить о нём: «свой». Не её кабинет. И ремонт этот делался не для неё. Любящая Маргоша отделала всё в бежево-пыльном и бледно-зелёном для своей любимой Татьяны Георгиевны Мальцевой. И даже постер-репродукция анатомического рисунка Леонардо Да Винчи «Плод во чреве матери», вокруг которого некогда разыгралось столько страстей[3],был на месте. Этот рисунок никогда не нравился Оксане Анатольевне. Но снять она его не решалась. Не её собственность. Он как будто бы ждал хозяйку. Давал ощущение уверенности в том, что всё как бы понарошку. Что ты не заведующая огромным и ответственным обсервационным отделением большого родильного дома, входящего в состав огромной многопрофильной больницы. А всего лишь играешь в заведующую. А когда играешь ошибки не то, чтобы исключены В игре ошибки не фатальны.
Поцелуева смотрела в окно. На подоконнике всё ещё стояла пепельница Мальцевой. Оксана не курила. Но даже убрать эту пепельницу в шкаф не могла. Как-то раз Тимофеевна, убирая кабинет, убрала пепельницу в ящик стола Оксана Анатольевна долго, несправедливо и незаслуженно кричала на старую верную санитарку. Потом извинялась. Но пепельницу вернула на место. Как будто без пепельницы и без этого ужасного постера в чёрной рамке это был не кабинет заведующей, а просто помещение. Безжизненное помещение из поэтажного плана. Как будто эта дурацкая пепельница и ужасающий постер душа этого отделения Бред! Больной бред от недосыпа и перенапряжения!
В кабинет забежала встревоженная Разова.
Оксана Анатольевна! У других родов на дому позднее послеродовое кровотечение!
Поцелуева спокойно обернулась.
И чего суетишь? Анестезиолога и в манипуляционную на выскабливание.
Уже. Вы будете делать?
Ты будешь! Под моим контролем.
В глазах Тыдыбыра загорелся здоровый хирургический азарт.
Анастасия Евгеньевна очень изменилась. Достаточно будет сказать, что она похудела на тридцать килограммов. И оказалась великолепной тощей блондинкой с точёными чертами лица. Настоящей красавицей. Она не только похудела, но и пошла в спортзал. А главное стала жить отдельно от любящих мамы и папы. Соответственно без кулинарных изысков и, что важнее, излишеств любящей родительницы. Так что футболка с принтом «Не подменяй понятия», подаренная ей при вступлении в Общество анонимных врачей[4], теперь стала ей ну полный оверсайз. А ещё Анастасия Евгеньевна окончательно и бесповоротно влюбилась в уже не интерна Денисова. И это было очень печально. Поскольку уже не интерн Денисов не обращал на неё ни малейшего внимания. То есть как не обращал. Он дружил с Настей. И вот только сегодня ночью они вместе отстояли в ургентной операционной приёмного покоя главного корпуса. Они иногда вместе ходили в буфет. Пересекались, в общем, по работе и по жизни. Но он понятия не имел, что Настя Разова в него влюблена. Не то потому что не заметил метаморфозы. Не увидел, как смешливый блондинистый колобок-разбойник стал настоящей принцессой: стройной, красивой; и подающим большие надежды молодым специалистом. Не то потому что был из малочисленной породы однолюбов, которые уж лучше не будут ни с кем, чем станут не с той.
Но обо всём этом ординатор обсервационного отделения Анастасия Евгеньевна Разова не думала, большой акушерской кюреткой выскабливая послеродовую матку. Она целиком и полностью была сосредоточена на операции. И Оксане Анатольевне нравилось наблюдать эту профессиональную сосредоточенность. Мы это и наши ученики. Они наше продолжение. И если повезёт развитие.