Еще весной мы отправляли представление на награждение лучших работников артели. В сентябре состоялось награждение. 19 человек получили медаль "За трудовое отличие" и что интересно все награды были с мечами (в РИ такое дополнение к награде рассматривалось, но так и не было введено), указывающие на исключительные заслуги перед страной в деле вооружения РККА и НКВД, создания и освоения, новых образцов вооружения.
Из других новостей было завершение строительства еще двух десятков домов для работников артели, поселковой школы, больницы и госпиталя. Наш поселок рос и развивался еще немного и в число крупных населенных пунктов попадем.
Обрадовали известия от ребят с кем лежали в госпитале. Все письма были с фронта. Главное что живы и здоровы, чего и мне желали.
Самую большую радость мне доставило письмо из госпиталя в Горьком. Оно было написано детским почерком с несколькими грамматическими ошибками, но, то, что было в нем, не могло не обрадовать - Петрович Горохов нашелся.
Он не погиб тогда при налете. Отброшенного взрывной волной и засыпанного обломками, в обгоревшем обмундировании, бессознательном состоянии с кучей ран и переломов его нашли бойцы занимавшиеся разбором завалов склада только на следующий день. Отправили в госпиталь, а оттуда эвакуировали за линию фронта. Сознание к нему вернулось на пятый день после прибытия в Горький, а вот память только несколько дней назад. Именно поэтому так долго и не было сведений о нем. Лечение шло очень тяжело. Сказались тяжелая контузия, переохлаждение, многочисленные переломы и раны. Подлечив его раны, врачи оставили Петровича в качестве нестроевого при госпитале до восстановления памяти и полного выздоровления. Писать он сам не может, руки трясутся и не могут удержать ручку, именно поэтому за него это сделала девочка из пионерского отряда, шефствующего над ранеными. Он просил сообщить как жена и остальные знакомые.
Из других новостей было завершение строительства еще двух десятков домов для работников артели, поселковой школы, больницы и госпиталя. Наш поселок рос и развивался еще немного и в число крупных населенных пунктов попадем.
Обрадовали известия от ребят с кем лежали в госпитале. Все письма были с фронта. Главное что живы и здоровы, чего и мне желали.
Самую большую радость мне доставило письмо из госпиталя в Горьком. Оно было написано детским почерком с несколькими грамматическими ошибками, но, то, что было в нем, не могло не обрадовать - Петрович Горохов нашелся.
Он не погиб тогда при налете. Отброшенного взрывной волной и засыпанного обломками, в обгоревшем обмундировании, бессознательном состоянии с кучей ран и переломов его нашли бойцы занимавшиеся разбором завалов склада только на следующий день. Отправили в госпиталь, а оттуда эвакуировали за линию фронта. Сознание к нему вернулось на пятый день после прибытия в Горький, а вот память только несколько дней назад. Именно поэтому так долго и не было сведений о нем. Лечение шло очень тяжело. Сказались тяжелая контузия, переохлаждение, многочисленные переломы и раны. Подлечив его раны, врачи оставили Петровича в качестве нестроевого при госпитале до восстановления памяти и полного выздоровления. Писать он сам не может, руки трясутся и не могут удержать ручку, именно поэтому за него это сделала девочка из пионерского отряда, шефствующего над ранеными. Он просил сообщить как жена и остальные знакомые.
Тут же в самолете написал ответ Петровичу и в госпиталь представителю нашего наркомата, с просьбой о переводе Горохова на лечение к нам на подмосковную базу. Мы его быстро на ноги поставим. Не зря же говорят, что дома и родные стены помогают. Вот Ленка то обрадуется, узнав, что ее муж жив.
Среди кучи корреспонденции писем от Татьяны не было. Не знаю, почему, но в последнее время, особенно после расставания с Юлей, для меня это было важным.
Посадка прошла более чем успешно. Поболтало немного ну да ничего главное без приключений сели. В иллюминаторы был виден заснеженный аэродром, десятка два самолетов в капонирах и несколько батарей зениток. А еще заметил, что несколько зенитных пулеметных установок бдительно сопровождали борт, пока он катился по полосе. Как только самолет занял указанное ему место, его заблокировало несколько грузовиков, рядышком с которыми в полной боевой готовности разместилось с десяток автоматчиков в стальных нагрудниках. Лишь после проверки документов у экипажа и пассажиров нам разрешили покинуть самолет, а техникам приступить к обслуживанию самолета.
Выйдя из относительного комфорта самолета, оказались на все пронизывающем ветру. Хорошо, что хоть не пришлось тащиться по морозу. На ночь нас пообещали разместить в гостинице находящейся неподалеку от аэродрома и поэтому для экипажа, пассажиров и части их груза подогнали старенький автобус с промерзшими окнами. По дороге в гостиницу он горестно вздыхал, шумел коробкой и скрипел на ухабах но, тем не менее, упорно преодолевал сугробы и заносы.
Гостиницей оказалось большое теплое одноэтажное деревянное здание с несколькими десятками номеров, баней, столовой и минимумом необходимых бытовых условий. Экипаж разместили всех вместе в одной комнате. Остальных тоже постарались разместить вместе. Мне же досталась койка в двухместном номере. Соседа на месте не оказалось. Сразу же после размещения дежурная пригласила на ужин.