Дон Личчу Папа - Джованни Верга

Джованни Верга

Дон Личчу Папа

(Сельское правосудие)

Бабы пряли на солнышке, куры рылись возле порогов  тишь да гладь, да божья благодать.

И вдруг все бросились врассыпную, завидя издали дядю Мази, городского сторожа, с арканом наготове.

Куры разбежались по курятникам, словно поняли, что метит он и на них.

Надо сказать, что дядя Мази получал от муничипьо[1] пятьдесят чентезимо[2] за каждую беззаконно роющуюся на улице курицу и три лиры за свинью.

Конечно, он предпочитал свиней, и как только завидел поросенка кумы Сайты, растянувшегося вверх пятачком на солнышке перед дверьми, закинув аркан  и готово дело.

 Владычица-заступница! Да что вы делаете, кум Мази, креста на вас, что ли, нет!..  завопила кума Сайта.  Ради Христа, не штрафуйте меня, дядя Мази! Не разоряйте бедную женщину! Чем я вам платить буду?..

 Что поделаешь, родная моя! Я  подневольный человек: такой приказ вышел от головы. Не хочет он больше, чтобы свиньи по улицам валялись. Если оставлю вам поросенка  сам без хлеба останусь

Кума Санта бежала за ним следом, как безумная, рвала на себе волосы и причитала:

 Ах, дядя Мази! Дядя Мази! Вы не знаете, верно, что я за него четырнадцать тари дала на ярмарке в Иванов день и берегла его, как зеницу ока. Оставьте мне поросенка, за упокой души ваших папаши с мамашей! Ведь на новый год за него два золотых дадут!

А дядя Мази, наклонив голову, как бык, только об одном думал, осторожно ступая по рытвинам с поросенком за плечами: «Не угодить бы ненароком в канаву!»

Тогда кума Сайта, видя, что дело дрянь, здоровым пинком в зад свалила его с ног.

Как увидели его бабы барахтающимся в грязи, так каждая из них расплатилась и за себя и за всех пойманных свиней вместе,  швыряли камнями и таких тумаков ему надавай, не приведи бог!

Но вовремя подоспел с саблей через плечо дон Личчу Папа!

 Именем закона!..

Закон присудил куму Санта к штрафу и уплате судебных издержек. В тюрьме бы еще насиделась баба, если бы не «вступился» барон, который видел всю эту кутерьму из окошка своей кухни.

Он уверил судей, что тут не может и речи быть о сопротивлении властям, потому что в этот день у дона Личчу Папа не было на голове форменной фуражки с золотым галуном. Но все-таки барон в конце концов соглашался с головой и говорил:

 Всех этих кур и свиней, конечно, следует убрать подальше от жилья,  противно глядеть: улицы превратились в сущий хлев.

А когда прислуга «заступника»  барона лила из окошек помои на головы; прохожих, никто пикнуть не смел.

Только горевали, что куры, запертые в курятниках, чахли, а свиньи, которых теперь за ноги привязывали к кроватям, исхудали, словно побывали в чистилище; кроме того, прежде они пожирали всякую пакость, валявшуюся по улицам, а теперь куда ее девать?

 Был бы у меня мул, собственными руками бы все сгреб и увез к себе в усадьбу: дороже золота мне этот навоз!  так вздыхал дядя Вито, у которого недавно свел со двора за долги; последнего мула сам Личчу Папа Он отлично знал, что думскому сторожу  одному кум Вито мула ни за что не отдаст. Нос откусить скорее даст, чем позволит забрать мула. И Личчу; Папа пришел со сторожем вместе, а потом сидел перед судьями за отдельным столиком.

Когда кум Венерандо стал высчитывать, сколько должен ему за аренду Вито Грилли, у бедного кума Вито язык прилип к гортани.

 Если ваша земля никуда не годится, и вернулись вы с поля с пустыми руками, никто не виноват.

И Венерандо, желая, чтобы должник заплатил ему без всяких разговоров, привел еще с собой адвоката. А когда дело кончилось в его пользу, пошел, ковыляя как утка, в своих сапожищах  довольный-предовольный.

Кум Вито спросил было, правда ли, что теперь у него так и отнимут последнего мула,  да куда тут

 Молчать!  закричал судья, который в это время, сморкаясь, переходил к другому делу.

 Если бы и вы пришли с адвокатом, вам бы позволили говорить,  утешал беднягу: Вито кум Орацио.

На площади перед думой злосчастного мула продавали с публичного торга.

 Пятнадцать тари,  кричал пристав,  за мула Вито Грилли! Кто больше?

Кум Вито стоял тут же на ступеньках лестницы и молчал. Что мог он сказать? Что мул старый  ни для кого не новость, что служил он хозяину верой и правдой шестнадцать лет Но когда мула, наконец, куили и повели прочь, у кума Вито помутилось в глазах.

 Что же теперь будет?! И так аренда все до копейки пожирает А без мула-то! Куда я без мула-то пойду!?..

И он принялся орать, как оглашенный, на кума Венерандо:

 Негодяй! Человека по миру с сумой пускаете!.

И затеялось бы новое дело, если бы не подоспел дон Личчу: Папа, с саблей на боку, в фуражке с золотым галуном.

 Молчать! Именем закона! Молчать!

 Закон для богачей одних!  кричал, как пьяный, потрясая уздечкой, кум Вито, направляясь домой.

Что закон для богачей  это узнал и кум Арканджело с тех пор, как поссорился с попом из-за своего же собственного домишки, который тот хотел купить у него насильно.

 С ума сошли,  с попом ссориться, кум Арканджело!  говорили люди.  Разорит он вас и по миру пустит.

Поп, когда разбогател, стал делать к своему: дому, пристройки со всех сторон. Теперь расширил он окно, которое выходило на крышу: к куму Арканджело, и говорил, что желает купить его дом, чтобы выстроить здесь новую кухню и превратить окно в дверь.