Танит Ли
КНИГА ПЕРВАЯ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ВЕЛИКИЙ ОКЕАН
Глава 1
Лодка, которую украл Зренн, была яликом, очень похожим на лодку Квефа, но плавать под парусом на ней было можно. Раб установил мачту и развернул груботканый квадратный парус, чтобы поймать утренний ветер, который дул порывами с материка. Потом он рассказал мне, – со мной он был необычайно разговорчив, – как люди его племени плавали туда и назад по Дикой реке, занимаясь торговлей, и чувствовали корабли и лодки так же, как чувствовали богов, – наследственная мудрость, переходящая от отца к сыну. Эта голубая река тянулась на миллионы миль к западу и к северу. Он сидел на веслах с детства, пока на него не обрушилось ярмо рабства и он вместе со многими другими не был уведен в Черный Эзланн, потом его обменяли в Со-Эсс и наконец после налета он оказался в Эшкореке.
Длинный Глаз был на четыре года младше меня, а выглядел вдвое старше.
Он рассказывал, что девушки его племени достигали брачного возраста лет в одиннадцать – даже в диких племенах это считалось рано. Не удивительно, что бедные женщины изнашивались прежде, чем достигали двадцати, выглядели, как иссохшие ведьмы, к двадцати пяти и через пару лет умирали. Мужчинам было немногим лучше. Сорокалетний старейшина встречался редко и был весьма почитаем. Их волосы седели на двадцатом году. Я имел наглядное свидетельство этому, так как в шевелюре Длинного Глаза, цвета воронова крыла, уже блестели серебряные нити. Странно, но его лицо оставалось чистым. Я ему даже завидовал, так как густая поросль на моей челюсти и верхней губе лезла неудержимо.
Длинный Глаз поднял парус, чтобы поймать ветер, свободно поставил его и взял весла, когда ветер стих. Ночью лодка дрейфовала, но с помощью разных ухищрений он держал ее по курсу. Мы должны были двигаться на юго-юго-восток, как говорила его старая карта. Мы наживили леску провизией покойного Зренна и наловили рыбы. В лодке был даже небольшой мангал, на котором мы могли испечь рыбу, и две глиняные бутылки, в них Длинный Глаз налил свежей воды из ручья на острове. В океане чувство дискомфорта исчезло. Океан не оставил меня равнодушным. Высокое небо, большие облака по краям, которые казались такими близкими, что хотелось их потрогать; свет ясного дня, проникавший сквозь воду, как сквозь стекло; блеск рыбы, сияющей холодным огнем в темноте; море, одетое в фосфоресцирующие кружева: весла, задевая их, становились серебряными.
Оглядываясь на это отчаянное приключение, я пытаюсь вспомнить, что же я должен был чувствовать, с фантастически мрачным оптимизмом обрекая себя на неизведанное. Думаю, что моя жизнь двигалась слишком быстро для меня, а я лишь торопился за ней. Это могло бы объяснить и мое самодовольство, и странное тяжелое чувство ожидания, проглядывавшее за ним.
Так прошло пять дней. Погода была обманчива и, как я мог заметить, угрожающе спокойна. Вниз, под днище лодки, уходило сине-зеленое и прозрачное море, превращаясь в травяной лес, населенный рыбами.
К концу пятого дня, когда невинное небо заворачивалось в алый закат, что-то нависло над восточным краем моря; полоса скал, освещенная красным, протянулась с юга на север, пропадая из виду.
Ветер стихал, море было густым, как сироп. Длинный Глаз убрал мачту и стал грести. Мы добрались до скал, когда последние блики погасли. Берег был крутой. Основание склона было замусорено водорослями – зелеными волосами морских русалок. Должно быть, они наслаждались любовью на голых рифах. На ночь мы вытащили лодку на берег, и обнаружили, что его посетили птицы. Одна из них стала нашим ужином.